Знаете ли вы, что когда Михаил Юрьевич Лермонтов был маленьким, он тогда уже задумал поэму, предтечу «Демона»? Только она была про верблюда и называлась «Поэма о верблюде»? Об этом свидетельствуют фрагменты неизвестной никакому кругу исследователей рукописи, которые нигде не опубликованы до сего времени. Начиналась поэма так (оченно похоже на известный нам текст):
Печальный кэмел, дух изгнанья,
летал над грешною землей
и лучших дней воспоминанья
пред ним теснилися толпой.
Далее идет некоторое литературно-художественное размышление юного поэта на тему кэмелов и других животных, даются некоторые разъяснения. Кстати, хорошо видно, что в черновиках поэмы заложен мощный творческий потенциал, оказавший каким-то образом сильное влияние на творчество потомков, в том числе наших современников:
*Кэмел - это для утонченного слуха. А вообще-то, по-нашему, по-шотландски, это просто верблюд. Почему летал??? А это секрет нелетных животных. Как летание лошади... Эти, которые верблюды, тоже летают, но низенько-низенько. Но сегодня. Но низенько. Да... А те, которые лошади, ну очень высоко летали... На зорьке... Иначе лошади разбились бы, наверно. Но вчера... Но очень высоко.
Да... Вчера... Ой, где был я вчера, не пойму... Нет, ничего не помню…
(Прим. безвестного комментатора: эта, последняя, строчка - сомнительного происхождения - может принадлежать собаке Шарику, который приложил лапу, когда маленький Миша шел через грязный двор белье повесить на забор. Почему, спросите, не баба шла через грязный двор? А он, видимо, тогда ещё обходился без них.)
Далее почти весь текст рукописи потерян. Многие строфы вымараны. Там, где что-то просвечивает, можно понять, что речь идет о путешествиях верблюда: сначала Астрахань, потом Кавказ, Таврида… Вот только осталась концовка, из которой следует, что верблюд, как это говорится в восточных сказках, достиг исполнения всех желаний, достиг своего идеала, но... Увы… После длиннющих переходов, да с тяжелой поклажей на спине...
Верблюд окинул взглядом сонным
творенье бога самого,
И на мордарии евонном
не отразилось ничего.
И в конце есть примечание:
*Мордарий - это для утонченного слуха. А вообще-то это просто ...
Печальный кэмел, дух изгнанья,
летал над грешною землей
и лучших дней воспоминанья
пред ним теснилися толпой.
Далее идет некоторое литературно-художественное размышление юного поэта на тему кэмелов и других животных, даются некоторые разъяснения. Кстати, хорошо видно, что в черновиках поэмы заложен мощный творческий потенциал, оказавший каким-то образом сильное влияние на творчество потомков, в том числе наших современников:
*Кэмел - это для утонченного слуха. А вообще-то, по-нашему, по-шотландски, это просто верблюд. Почему летал??? А это секрет нелетных животных. Как летание лошади... Эти, которые верблюды, тоже летают, но низенько-низенько. Но сегодня. Но низенько. Да... А те, которые лошади, ну очень высоко летали... На зорьке... Иначе лошади разбились бы, наверно. Но вчера... Но очень высоко.
Да... Вчера... Ой, где был я вчера, не пойму... Нет, ничего не помню…
(Прим. безвестного комментатора: эта, последняя, строчка - сомнительного происхождения - может принадлежать собаке Шарику, который приложил лапу, когда маленький Миша шел через грязный двор белье повесить на забор. Почему, спросите, не баба шла через грязный двор? А он, видимо, тогда ещё обходился без них.)
Далее почти весь текст рукописи потерян. Многие строфы вымараны. Там, где что-то просвечивает, можно понять, что речь идет о путешествиях верблюда: сначала Астрахань, потом Кавказ, Таврида… Вот только осталась концовка, из которой следует, что верблюд, как это говорится в восточных сказках, достиг исполнения всех желаний, достиг своего идеала, но... Увы… После длиннющих переходов, да с тяжелой поклажей на спине...
Верблюд окинул взглядом сонным
творенье бога самого,
И на мордарии евонном
не отразилось ничего.
И в конце есть примечание:
*Мордарий - это для утонченного слуха. А вообще-то это просто ...