http://www.youtube.com/watch?v=Yi1SUIcG_Lk  


К мечте о державности!..

Я вот тут подумала, что тот факт, что взаимоотношения со властью народа и Церкви стали сугубо мирскими делами и секуляризовались,  - это процесс понятный и неизбежный. Но здесь именно и корень всех русских смут и революций. Как писал о. Александр Шмеман, помазание на царство традиционно рассматривалось в Византии как ограничение прав императора нормой христианского закона, т.е. император, приняв помазание от Церкви, церковное благословение, уже не мог иметь, предположим, несколько жен, не мог творить неправый суд, не мог предаваться незаконным увеселениям, ристалищам и так далее. С течением времени, и особенно у нас в России, помазание стало рассматриваться совершенно иначе – оно стало рассматриваться как предоставление императору каких-то прав по управлению Церковью. И в этом отношении симфония была, конечно, нарушена. Точно так же и со властью вообще. Христиане, подходящие к одной Чаше, перестали быть братьями. Рабовладелец не считал своего холопа равным себе во Христе. Более того - он себя фактически изъял из паствы. Наши церковные историки отмечали повальную зависимость приходских батюшек от бар, воспринимавших их фактически как своих холопов. Христианское воспитание, вразумление, обличение очень быстро сделалось невозможным - власть, мнимо христианская, стала по существу своему глубоко языческой. Помещики в 18 веке, увлекшись идеями Просвещения, повально держали гаремы  и забивали до смерти крепостных (очинно просвещенно!!!) - а жаловаться священнику было, как правило, бесполезно. Из священнослужителей дерзали лишь единицы возвысить свой голос против этого ненормального состояния. Остальные восприняли это как должное (ну, или смирились). А народ наш, кстати, отличало обостренное чувство справедливости, поиск правды. Отсюда и раскол - когда лучшая часть верующих, наиболее харизматичные и неравнодушные люди, ведомые яркими пастырями,   отвернулись от царя и патриарха, ушли в леса.  Отсюда и смуты, и крестьянские войны. И революции - из того же корня. Поскольку народ перестал видеть в своих попах  печальников, заступников, поскольку  священники не препятствовали умножению беззакония, все закономерно должно было привести к катастрофе.

Вот - честно - я бы предпочла, чтобы отношения с хозяином-мироедом решались не на площадях во время бунтов, бессмысленных и беспощадных, и даже не хлопанием дверьми - а пастырскими увещеваниями. Чтобы именно пастыри, как пророки Древнего Израиля, взывали к народной совести и к совести правящего класса. Но получается, что люди наши начинают чувствовать себя брошенными не только властью, но и священноначалием. И, как уже очень явственно можно увидеть сейчас, Церковь наша распрекраснейшим образом  наступила на те же самые грабли, что и дореволюционная. Вот ведь старообрядцы правильно говорили: "Не в бревнах Бог - а в ребрах". Людьми Церковь  созидается - а не расписанными стенами. Понятно, что много храмов лежало в запустении и нуждалось в восстановлении - но брать деньги сомнительных спонсоров, деньги, замешанные на крови (а по-иному и не бывало в лихие 90-ые)... И ладно бы выхода не было - нет же. Был опыт бедной зарубежной Церкви, выстоявшей без подачек олигархического воровского капитала. Был опыт балканских церквей, выживших в условиях Османского ига. Но мы по-иному жить не умели.  Чему ж теперь удивляться? Бога ведь не обманешь...

Это действительно не всегда просто. Однако в 90-ые годы других вариантов просто не было. Первоначальное накопление капитала, дикий капитализм. Практически за любым олигархом - заказные убийства, криминал, воровство, вдовы и сироты. Понятное дело, что священник - заложник системы. Кто-то сверху дал отмашку: "возрождение духовности" - это благолепие золотых куполов, позолота, дорогие иконы и росписи на стенах. Возрождение монастырей - это возрождение обителей как хозяйствующих субъектов (опять вспоминаем треклятый 18 век, да можно и дальше пойти - спор стяжателей и нестяжателей).  Но "по плодам их узнаете их". Буквально недавно начала просачиваться статистка, которая говорит о духовном неблагополучии и русских монастырей, и русского священства вообще. Про монастыри заговорили, когда иеромонах Семин (сейчас он уже не -иеро) сбил насмерть на своей иномарке несколько человек. Потом выяснилось, что у т.н. "монаха" свой автопарк и элитная недвижимость в Москве. Потом стали писать о массовом (!!!) уходе из монастырей и снятии с себя монашеских обетов. Если помните, выведенный за штат за свою активную политическую позицию   священник о. Димитрий Свердлов в одном из интеврью говорил о миссионерском монастыре, где остался только один (!!!!!) монах. Остальные женились либо просто ушли. И хорошо если не потеряли веру - большинство просто перестало быть христианами. Молчали обо всем этом долго - но когда настоятель подворья Оптиной Пустыни в Петербурге женился на байкерше - стали писать уже и в церковных СМИ, что в России сейчас, вообще-то, с монашеством катастрофа. А я вспомнила, как еще несколько лет назад о. Георгий Митрофанов предупреждал о том, что  этот подход к монастырям как к хозяйствующим субъектам обязательно выйдет нам боком. Постсоветские "возрождатели" понимали монашество только в секулярном варианте 18 века. Сейчас видим, к чему это привело.

Со священством "плоды" т.н. "возрождения" тоже плачевные. Статистику скрывают - однако уже говорят о  том, что случаи развода и прелюбодеяния среди священников превосходят все мыслимые пределы (начнем с того, что развод священника с женой - это уже каноническое основание для извержения из сана). Последние годы конкурса в семинарии и академии просто нет - берут кого попало. Вы послушали митрополита Тихона - он честно сказал о том, что нужно слезно молиться о молодых священниках, чтобы они стали не пастырями (какое там!) - а хотя бы элементарно людьми (представляете: не ПОРЯДОЧНЫМИ людьми - а ПРОСТО людьми).

Вот плоды 20 лет церковной свободы. О. Андрей Кураев  писал о том, что мы воспользовались ей на редкость бездарно - оценка "кол" по пятибалльной системе. А все потому, что ценится в  этой стране не гражданское общество свободных граждан и свободных христиан, ответственных за свою страну,  - а пышность церковного убранства и невразумительное, мало кому понятное византийское благолепие церковной службы.  Тот самый эстетический подход к христианству, о котором писала мать Мария (Скобцова).

А ведь можно было, вспомнив прп. Нила Сорского и наших новомучеников и исповедников, служивших Литургию на пеньке - без дорогих облачений и предметов культа - отказываться от "православных" спонсоров-миллиардеров.

Так что ничему не приходится удивляться - получили то, к чему стремились...

А вот и Осипов - на ту же тему. Он стяжательство и апостасию возводит  уже к середине 15 века - http://video.yandex.ru/users/alekseym1/view/118/#

"И вот теперь на Майдане мы наблюдаем яркий пример осознания обществом своей собственной субъектности. На Майдане рождается или уже родилось сообщество, которое является хрестоматийным примером гражданского общества — его почти чистый субстрат. Это сообщество идентифицирует себя на основе общих ценностей: достоинства, честности, ненасилия, взаимопомощи, готовности к самопожертвованию. В таком чистом виде гражданского общества сейчас нет даже в Европе, где людей объединяют в основном общие интересы: пенсии, зарплаты и т.д. Я не могу себе представить ни в одной европейской стране, чтобы люди несколько недель мерзли под угрозой быть «зачищенными» в любой момент ради довольно абстрактных ценностей, не связанных с «улучшением жизни уже сейчас». Украинский Майдан, собравшийся «ради Европы», значительно перерос саму Европу и ее политиков. Мы видим, как европейские политики готовы предавать «европейские ценности » из-за страха или каких-то собственных политических или экономических интересов — Майдан на компромисс пока идти не готов.
Более того, Майдан в своей ценностной составляющей значительно перерос и украинские церкви — все без исключения. Которые до Майдана и отчасти во время Майдана оставались преимущественно в двумерных отношениях церковь-государство, хотя какие-то держались за эти отношения больше, а какие-то — меньше. Лишь в последние дни Майдана украинские церкви начали подтягиваться до того уровня нравственного сознания и ответственности, которые продемонстрировал Майдан. От общих призывов к ненасилию они перешли к тому, чтобы делами и словами солидаризироваться с ценностями Майдана, осознав родственность его принципов с христианскими — Майдана, который явил множество примеров альтруизма, готовности к самопожертвованию, взаимопомощи и т.д.; избравший быть слабым, несмотря на свою численность; который имеет почти эсхатологические надежды на восстановление достоинства, которое Бог заложил в человеческую природу".

Что-то мне все это напомнило - не припомню уж что - ОДНАКО....    

"Влияние В. К. Саблера на русскую церковную жизнь началось гораздо раньше, чем он стал обер-прокурором. Ведь он большую часть своей многолетней службы провел в Синоде, сначала в должности управляющего канцелярией Св. Синода, а затем товарища обер-прокурора, всемогущего К. П. Победоносцева. Последний совершенно доверился своему товарищу, и в направлении множества синодальных дел В. К. в течение многих лет был полновластным хозяином. Чем же ознаменовалось хозяйничанье Владимира Карловича?
Когда историк начнет изучать по синодальному архиву, если только он уцелел, жизнь русской церкви перед революцией, он будет поражен безмерным количеством наградных дел. Награды сыпались как из рога изобилия.
Архиереи, архимандриты, игумены, священники были засыпаны всевозможными наградами. Викарии награждались такими орденами, каких раньше с трудом удостаивались архиепископы. Сорокалетние архиереи возводились в архиепископы, награждались крестами на клобуки,  — наградой, которой раньше сподоблялись лишь престарелые архиепископы. Митра для белого духовенства стала почти обычной наградой и т. д., и т. д.
Интересен самый процесс награждения. При В. К. чрезвычайно разрослась категория спешных дел, «в первую очередь». Историк поразится, когда увидит, что в эту пору самыми спешными делами были наградные: «о награждении такого-то архимандрита орденом [283] Св. Анны 2 ст.», «такой-то игуменьи наперсным крестом» и т. п. Чиновники Св. Синода рассказали бы множество случаев, какая часто спешка, суматоха поднималась, как останавливали все другие дела, чтобы немедленно двинуть дело о награждении какого-либо иеромонаха наперсным крестом, архимандрита орденом и т. д. Историк должен будет отметить тот факт, что в эпоху В. К. Саблера Св. Синод главным образом занимался наградными и бракоразводными делами.
Множество наградных дел и спешность, с которой они велись, должны были бы свидетельствовать о какой-то особенной, шедшей в церкви работе, о беспримерном обилии выдающихся архипастырей и пастырей, об особом расцвете церковной жизни и, в особенности, двух ее сторон: архиерейской и монашеской, ибо награды главным образом падали на долю отрекшихся от мира иноков.
Конечно, ничего подобного не было. Если можно говорить о каком-либо обязанном мощному содействию и покровительству В. К. расцвете, то только о болезненном расцвете так называемого «ученого» монашества, в руках которого и раньше была иерархическая власть русской церкви, а теперь оказалось и духовно-учебное дело. В «царствование» В. К. развилась какая-то эпидемия пострижении студентов духовных академий, пострижении без счету, выбору и разбору, своего рода скачек к архиерейскому омофору. Это безнравственное и уродливое явление в последнее время привело к измельчанию архиерейства, омирщению монашества, развалу руководимых монахами духовных учебных заведений.
Если же касаться всей вообще церковной работы этого периода, то надо сказать, что отсталость, безжизненность и малопродуктивность были отличительными ее признаками, особенно заметными при сравнении с последней порой огромного роста и развития других сторон русской жизни. [284] При некоторых своих несомненных хороших качествах ума и сердца, В. К. как будто не понимал, что если всякая работа вообще, то церковная в особенности должна быть строго продумана и всегда серьезна. Он принадлежал к числу людей, для которых интересна сервировка стола, а не яства, что на столе; которых новая лампадка в иконостасе или киот больше радует, чем новая, свежая и сильная богословская мысль; которых пропуск нескольких стихир или псалмов за всенощной в духовной семинарии обеспокоит больше, чем безобразная постановка в этой семинарии богословской науки, чем грозящая гибелью распущенность этой школы.
Из В. К. Саблера, может быть, вышел бы хороший художник, поэт, еще лучший анекдотист-рассказчик, наверное  — отличный старообрядческий начетчик, а судьба поставила его у кормила церкви в самую серьезную пору жизни русского народа, когда начавший чрезвычайно быстро развиваться народный организм требовал особенного ухода и попечения со стороны своей матери-церкви.
В. К., насколько я понял его, не обладал необходимыми для крупного государственного деятеля качествами: глубиною, серьезностью и прозорливостью. Он на всё смотрел как-то легко и просто: пусть будет книга самая пустая, но лишь бы в красивой обертке; пусть совсем загниет жизнь в монастыре, но лишь бы там красиво служили; пусть «святой» отец будет с пустыми головой и сердцем, но лишь бы вид его был «ипостасен»: важен на вид, сановит  — в церковном смысле, непременно при длинной бороде и таких же волосах; будь что будет с галицийскими униатами, но лишь бы присоединить их, а главное: «получить два-три домика около Св. Юра» и т. п. Это был какой-то не то шутник, не то  — искатель приключений на высоком посту обер-прокурора Св. Синода.
Характерна еще одна особенность В. К. Саблера. [285] Казалось, где найти большего благодетеля для архиереев и всего духовного чина, чем Саблер? Когда только и как только ни целовал он владык и «честных отцов»! И, несмотря на это, даже во времена деспотично-властного Протасова и отдельные владыки на своих кафедрах, и все чины Св. Синода за синодальным столом были более независимы и безопасны, чем в «царствование» Саблера. Никогда  — ни раньше, ни позже  — не было столько архиерейских перемещений и, кажется, даже увольнений на покой, как при нем.
Время пребывания Саблера у власти ознаменовалось: а) страшным упадком во всех отношениях, кроме количественного, так называемого «ученого» монашества, широко открывавшего двери для всяких искателей приключений; б) понижением умственного и нравственного уровня в архиерействе; в) расстройством и упадком духовно-учебных заведений, в особенности духовных семинарий и академий;
г) омирщением монастырей; д) огромным понижением образовательного,  — при огромном повышении общего образования в России,  — уровня в среде сельского белого духовенства  — развитием «фельдшеризма» в пастырстве вместо «докторства»; е) общей отсталостью церковной жизни и работы; ж) совершенным неиспользованием огромных монастырских и других церковных богатств, всё время остававшихся под спудом, пока ни разграбили их большевики.
Сторонники Саблера укажут на его добрые дела, наиболее видное из которых  — учреждение издательства при Св. Синоде. Я совсем не хочу отрицать ни некоторых добрых качеств, ни добрых дел Саблера, но считаю, что положительное, сделанное им для церкви, было столь мелко и ничтожно в сравнении с тем, что можно и должно было сделать при наличии тех сил и средств, которыми тогда располагала церковь, что об этом положительном и говорить не стоит. Самое же [286] главное в том, что тон, взятый Саблером, самый характер его работы были разрушительны для церкви".  (протопресвитер Георгий Шавельский)

http://militera.lib.ru/memo/russian/shavelsky_gi/15.html

И вот что удивительно: иногда, общаясь с совершенно простыми людьми — я это часто делаю, совсем простыми, у которых нет никаких претензий на понимание современной жизни, — когда им задаешь вопрос о том, что сегодня происходит, когда их спрашиваешь о том, как они относятся к тем или иным политическим деятелям, получаешь потрясающий ответ. Как будто перед человеком открывается сокровенная глубина происходящего, и он дает безупречные характеристики многим известным личностям. Задаешь себе вопрос: отчего же это? А потом понимаешь: не от мудрости человеческой, не от знаний, не от образованности, а от того, что человек этот близок к Богу. Он молится, он знает слово Божие и, применяя свой духовный опыт к оценке происходящего, делает совершенно определенные, недвусмысленные и удивительно правильные заключения.
В нашем обществе есть категория людей, которые пренебрежительно относятся к народу, считая его неспособным к творческой деятельности. Эти люди сами себе присвоили название творческого класса, или, используя иностранное слово, сами себя называют
креативным классом. Так вот, удивительно правильную оценку этим людям дает наш народ, сохранивший веру, а значит, и критерий истины.

http://www.pravmir.ru/patriarx-kirill-chtoby-ne-uchastvovat-v-delax-tmy-nuzhno-obladat-kriteriem-pravdy-veroj/

Кому-нибудь понятно, что наш патриарх глаголет? Есть такие люди вообще? Объясните.   Несколько раз перечитала  - ни слова не поняла...  

Ясно! Вот что значит - постмодернистский текст. Безъязыкость и вымывание смыслов, достигшее апогея. Каждый волен в этот вакуум вкладывать что душе угодно!

Тогда налицо стилевой диссонанс. У Достоевского - публицистика (весьма спорная, кстати - читали, знаем... ). У патриарха - гомилетика, вообще-то. Шел в комнату - попал в другую?

Да мне, по простоте душевной, казалось всегда, что проповедник (хороший!    ) паству обычно  не делит на классы, сообразуясь с марксистскими представлениями, не пытается внести раздора в Народ Божий. Для первоиерарха все должны быть "братья и сестры" - а не "креативный класс" (непонятно, что под этим подразумевается) и какой-то абстрактный народ, почему-то a priiori  этим творческим людям противопоставленный. Налицо попытка натравить одну часть общества на другую. divide et impera. Наверное, кураторы КГБ в свое время наших сергианских епископов хорошо натаскивали, что скажешь.  

Я тоже подумала - ща начнётся... Недаром же со всех сторон эта пошлость стала как откровение повторяться.  

Может это поддержка линии партии по развалу образования?
(Да и не только - закрытия книжной палаты, добивания науки и прочих подвигов "единственного православного кандидата" и его команды)

Вообще непонятно обличение каких-то абстрактных классов с амвона. Когда речь шла об обличении казнокрадов, то столько было - "как можно-с? обличение - дело личное, только если на исповеди наставить на путь истинный". А тут - пожалте, получите пинка просто так. Непонятно за что. А!
"– Знаете ли, профессор, если бы вы не были европейским светилом и за вас не заступились бы самым возмутительным образом, вас следовало бы арестовать!
– За что?!.
– А вы не любите пролетариат!"

Интервью Лобкова с прот. Алексием Уминским  о Ходорковском - http://tvrain.ru/articles/lobkov_protoierej_aleksej_uminskij_duhovnik_miha­ila_hodorkovskogo_on_shel_k_bogu_nezavisimo_ot_vneshnih_obst­ojatelstv_i_vse_vremja_vsmatrivalsja_v_sebja-359368/