Служба поддержки+7 (496) 255-40-00
|
13.07.2018 18:08:57
Значит, речь о Ямпольском.
Речь Ямпольского (интервью - - 02.10.2017): Главное — и в этом отличие России от Запада, — что, хотя на Западе происходит кризис институций, они все-таки существуют — и это очень хорошо сейчас видно по Америке, где институции борются с произволом и авторитаризмом Трампа. Они его как бы дисциплинируют: судебная система, Конгресс и так далее. Россия характеризуется, с моей точки зрения, тем, что в России просто произошел развал и распад всех институций. Россия — это страна, где больше нет институций. Что такое институция — я говорил — это структура, которая выполняет свои функции в соответствии с каким-то законами, порядками, инструкциями. Теперь посмотрите, что происходит в России: в России произошел отказ от функционирования всех институций. Рынок не может функционировать, например, если нет институционных правил, если нет законов, защиты прав собственности и так далее. Рынок в России — это насмешка над рынком, он перестал быть институцией. Правоохранительные структуры вообще делают все, что хотят, кого угодно могут арестовывать, полное насилие где угодно. Страна, некогда пытавшаяся внедрять институционный порядок, превратилась в страну, которая пронизана дисперсным насилием (всюду каждый делает, что хочет) и дисперсным произволом. Больше вообще никаких правил нет. Я считаю, что эта ситуация может описаться как полный распад государства. Государства в принципе в России больше не существует, а есть конкуренция разных структур, которые утверждают, легитимизируют себя не с помощью своего функционирования, а с помощью проявления силы. ФСБ арестовывает Серебренникова не потому, что там что-то вообще есть, а просто для того, чтобы продемонстрировать свою силу. Это общество дисперсного насилия. Я не знаю, как можно жить в обществе, где все находятся под угрозой насилия, начиная с автомобилиста, который все время подвергается насилию со стороны милиционеров и машин с мигалками, кончая любым гражданином, который подвергается насилию со стороны мэрии, которая может сносить любые магазины, лотки и даже частные жилища, все что угодно. Законов больше нет, вообще нет правил. И то, что можно аннексировать Крым, войти в Донбасс, показывает, что распалось институционное сознание, больше никто не верит, что правила и законы вообще имеют какой-то смысл, кроме принципа силы. Но принцип силы — это принцип мафии, которая не институционна, и там крестный отец должен быть наиболее сильным, и только за счет силы он может поддерживать дисциплину. И это происходит на всех уровнях. Это происходит в образовании, где можно закрыть университет, снять какого-нибудь ректора. Это происходит на уровне культуры, где можно все что угодно закрыть, кого угодно посадить, где Министерство культуры не считает своей функцией поддержание существования музеев, библиотек, оно занимается тем, что точно так же всюду проявляет силу, насилие. Насилие стало принципом власти, принципом организации общества, но это происходит именно в результате распада институций. Так что я думаю, что Россия в этом смысле показывает пример того, что такое популизм в действии, когда больше нет институций, а есть какие-то бесконечные очаги насилия. Все это напоминает нам возвращение к феодализму. Ведь что такое становление европейского абсолютизма — уничтожение феодальных очагов насилия, монополизация насилия в руках суверена, короля. Известно, что абсолютная монархия была вынуждена создать институции, потому что она не могла существовать без них. Она должна была создать закон, она должна была всюду посадить судей, которые представляли власть, а не передавать эту власть каждому феодалу, который может делать все, что угодно. И все большие империи существовали благодаря возникновению институций. Немецкую империю Бисмарка абсолютно невозможно представить без прусской бюрократии, Австро-Венгерская империя вся была основана на бюрократических институциональных структурах. Только русская империя никогда не могла создать до конца функционирующих институций. И сейчас их нет. Поэтому Чечня делает, что хочет, кто угодно делает, что хочет. |
|
|
|
|
|
13.07.2018 18:11:52
Посмотрите, что происходит с Серебренниковым — это очень интересный в этом смысле пример. Помните, Миронов передал Путину послание о Серебренникове? Все теперь пишут челобитные, это сейчас главный жанр России — надо приползти, как к Ивану Грозному, на коленях и передать челобитную. И вот приходит Миронов, передает Путину послание и говорит: «Зачем нужно было делать обыски? Для чего все это нужно?» Путин говорит: «Да дураки!» Все как-то успокаиваются на эти «дураки», и через какое-то короткое время Серебрянникова арестовывают. Но это значит, что слова Путина не имеют никакого значения. То же самое с Европейским университетом в Питере. Путин приказал его поддержать, а его ликвидируют. И Путин не вмешивается в это, потому что, я думаю, инстинктивно он боится вмешиваться в это дисперсное насилие, зная, что он не в состоянии с ним совладать, и он боится скомпрометировать свой авторитет тем, что он все время что-то приказывает, а это не выполняется.
Власти не могут осуществить вообще ничего. Ничего! Они отдают приказы, кричат, увольняют — ничего сделать нельзя. Вот этот распад институций приводит к тому, что сделать в стране вообще ничего невозможно. Путин сидит и наблюдает, как разные ведомства друг друга пожирают, как какие-то генералы ФСБ сажают генералов Следственного комитета или прокуроров, а потом они все друг друга едят. И он стоит, с интересом наблюдает, как они друг друга уничтожают, не вмешиваясь, потому что, с одной стороны, он как бы сохранят позицию над этой схваткой, с интересом наблюдая, как эти ведомства ослабляют друг друга и поэтому не в состоянии монополизировать власть, чего он боится, а с другой стороны, он боится даже приказать, потому что он чувствует, что его приказ уже не имеет никакой силы, он ничего сделать не может. Это чудовищное состояние, и на самом деле из-за этого все превращаются в трясущихся рабов, которые не знают, что с ними сделают, потому что не к кому обращаться, больше нет никакого принципа порядка, к которому можно обратиться, нет закона, Путин абсолютно импотент, который ничего не может. Все. Остается, как крепостным в феодальном обществе, сидеть и молить Бога, чтобы не попасться на глаза феодалу в плохом настроении. И это то, во что превращается безудержный популизм. Сначала они разрушают институции, чтобы усилить личную власть, а потом, когда институции разрушены, личная власть перестает их контролировать и все выходит из берегов. У меня ощущение, что происходит институциональная, собственно государственная катастрофа в России. |
|
|
|
|
|
13.07.2018 18:17:22
Да, я не вижу вообще никакой возможной стратегии в принципе. Но это приводит к еще одной катастрофе для России, я ее лично переживаю — к интеллектуальной деградации России. Потому что эта аффективная сфера, которая все захлестывает, всюду только бандеровцы, фашисты, американцы — это все приводит не только к полному искоренению ориентации на факты, которые исчезают в этих телевизионных картинках, но и к полному исчезновению дискурса.
|
|
|
|
|
|
13.07.2018 18:20:14
— Хорошо. Давайте тогда обсудим, каким образом всему этому противодействовать. Где общественность, что делать, каким образом выстроить этику сопротивления?
— Это очень сложный вопрос, когда все разрушено. Что произошло с интеллигенцией, с теми, кто производил авторитетный дискурс? Поскольку вся интеллигенция сегодня находится в зависимости от власти, которая разрушила институциональные нормы, то все снова чувствуют себя крепостными, как при советской власти. Причем я считаю, что советская власть была более институционализирована, чем сегодняшняя Россия, там были какие-то принципы и правила. Директор театра не может быть уверен в том, что Мединский будет его субсидировать, он должен выслуживаться перед Мединским для того, чтобы он его субсидировал. Это положение постепенно загоняет всю интеллигенцию в положение крепостных. Когда кто-то сказал о Серебренникове, что не надо было использовать государственный бюджет, надо было иметь частный театрик, — это говорит о том, что они все понимают, что в рамках зависимости от государства они просто челядь. И они, конечно, все больше и больше ведут себя как челядь, которая еще пытается что-то вякать, потому что понимает, что все это чревато для них самих, что сегодня Серебренникова, а завтра Богомолова, а послезавтра Табакова или еще кого угодно. Поэтому они как-то вяло реагируют в рамках, как им кажется, позволенного. Но поскольку все зависят от такого рабства бюджетников — мы всегда говорим, что на выборы пригоняют бюджетников и они голосуют, как им велят, — это наступившее крепостное право, это царство челяди делает сопротивление чрезвычайно проблематичным, потому что просто защита человеческого достоинства, просто поведение в рамках обычной человеческой порядочности кажется уже чем-то чрезвычайным и опасным. Причем это касается всех. Это касается музыкантов: тебя могут лишить оркестра или гастролей, тебе могут запретить выступать, как Шевчуку или Макаревичу — я помню, запрещали сдавать им в аренду залы. Есть ситуация, которая постепенно приводит к порабощению. Люди этого очень не хотят, но они оказываются в такой ситуации, в которой они слишком сильно рискуют своей жизнью и работой, чтобы сопротивляться. Отсюда и возникает эта идеология челобитных. Давайте подпишем петицию, на которую всем наплевать, давайте подпишем письмо, сто народных артистов подпишут, мы царю передадим, когда он орден будет вешать на грудь или что-нибудь в этом духе. С моей точки зрения, это производит чрезвычайно жалкое впечатление. Все сейчас обсуждают Хаматову, которая высказалась, получая какую-то награду, в пользу Серебренникова и сказала, что ей страшно. Но я не могу избавиться от ощущения дикой жалкости всего этого, дикой жалкости такого писка порядочных людей, которые пытаются сохранить уважение к самим себе, к своей совести, и вместе с тем боятся нарушить отведенные рамки, потому что могут оказаться следующим Серебренниковым. С моей точки зрения, это очень печально: исчезла мысль, постепенно выхолащивается и чувство достоинства, но я не вижу здесь никакого лекарства, потому что люди слишком зависимы от остатков государства, которое ведет себя как разнузданный феодал, а не как институциональное современное государство. Когда заставляют из библиотек изымать книги, русскую классику, например, изданную Фондом Сороса, — это вообще что? Не буду говорить обо всяких «матильдах», это слишком гротескно, но в действительности мы, с моей точки зрения, имеем дело не с нарастанием сопротивления, а с деградацией гражданского общества. — Мне хотелось бы на этом закончить. В данном случае поставлена масса проблем, но ответов пока ничтожно мало. Между тем вы настолько серьезно и точно описываете картину, что, к сожалению, остается только промолчать. |
|
|
|
|
|
13.07.2018 18:48:57
|
|||
|
|
|
|
13.07.2018 19:09:54
Признаться, и не ожидал чего-то сильно другого от Ямпольского...Теперь уже можно не читать. Спасибо, кто-то!
|
|
|
|
|
|
13.07.2018 19:26:09
Кто-то. Мне теперь понятно , как он зарабатывает на хлеб при столь мизерных тиражах. Но до гонораров Солженицына ему , похоже , далеко.
|
|
|
|
|
|
13.07.2018 22:07:05
|
|||
|
|
|
|
14.07.2018 00:29:43
|
|||
|
|
|
|
14.07.2018 10:30:32
Каким-то странным и безобразным образом у меня не высветились и так мной и не были обнаружены первые ответы в теме, хорошо Александр Ильич написал про трёх авторов. Пошел их искать, обнаружил лишь шутку (на которую отвечать не буду, если только А.И. не будет сердиться). И увидел это:
Во первых строках сваво письма сообщаю общее впечатление от списка: не впечатлило. По мне, авторы не на слуху (ровным счетом как и мои для большинства сетевиков, к сожалению). Левонинтину встречал, две ее книги были в Кладезе: "Русский со словарем" и "Немецко-русский, русско-немецкий словарь - ABBYY Lingvo LITE". Две основные ("Ключевые идеи русской языковой картины мира" и "Константы и переменные русской языковой картины мира") написаны в соавторстве, где она выступает не на первых ролях. Автор - узкий специалист в области лингвистики. Клейн наиболее яркий персонаж в троице М.Штамма, его книги не только появлялись в Кладезе, но и в некоторой степени читались мной. Например, внимательно и с удовольствием прочитал "Расшифрованную Илиаду", почитывал "Воскрешение Перуна", пытался читать, но не осилил "Время в археологии" и вздыхал, что не хватает времени на книгу "Спор о варягах", когда-то занимала эта проблема. Еще была книга "Гармонии эпох. Очерки антропологии музыки", про которую воспоминания утрачены. В общем, основательный ученый и даже не очень узкоспециален, раз есть книги и по русскому язычеству, и по греческой Илиаде, и по музыке даже. Фрумкину я не знаю. Книг ее не видел ни я, ни Кладезь. Наиболее узкий специалист (опять по лингвистике) из всех троих. Внимательно разобрав труды авторов из списка М.Штамма, догадываюсь, в чем особенность моего списка - это авторы с жизненной позицией, не просто интересующиеся и занимающиеся культурой России, но озабоченные этой культурой и самой Россией. Возможно, в "Троицком варианте" (до которого я не добрался) они пишут актуально и зло. Но тут я буду уповать на ссылки, которые даст М.Штамм. |
|||
|
|
|
|
14.07.2018 10:37:36
Вы пишете про столь мизерные тиражи словно совершенно не прочитали ответ на эту мизерность от Чайника и мою ссылку на статистику тиражей выпуска всей литературы вообще. Либо издеваясь над этими обоими ответами. Из данных вам ответов должно быть с очевидностью ясно, что 2000-3000 экз. (типичные тиражи обсуждаемых авторов) это много. Много! А тиражи в десятки тысяч экземпляров присутствуют лишь у учебников и у Донцовых. А быть язвительным до такой степени опасно для желудка, однако. |
|||
|
|
|
|
14.07.2018 12:50:04
|
|||||||||
|
|
|
|
14.07.2018 14:27:03
|
|||
|
|
|
|
14.07.2018 16:25:35
To Chaynic
(как рефлексировала старая версия форума) Передо мной три больших тома сочинений Пригова. И три довольно внушительных книги о нем, все издательства НЛО. Одна - М.Ямпольского, а две - сборники статей. Где тоже много Ямпольского, но я начну с М.Эпштейна, чтобы сменить не только тему, но и ракурс. С Эпштейном у Пригова состоялось интервью и вот внутри этого интервью, внутри разговоров о концептуализме вдруг возникает Эверетт. Но по порядку - МНОГОМИРИЕ, МУЛЬТИВИДУУМ, МОДУЛИ ПЕРЕХОДА И ПРОБЛЕМА ВЛИПАНИЯ (так называет главка в этом разбитом на главки диалоге) Михаил Эпштейн: Еще одно возможное определение этого нового века — протовариативный. До сих пор все главное существовало в одном экземпляре: один мир, один человек, один разум, один вид homo sapiens, тогда как сейчас появляются альтернативные как бы разумные существа, проекты искусственной жизни, теории параллельных вселенных и возможных переходов между ними и так далее. Таким образом, переход от единственного экземпляра всего самого главного — к множественному: это тоже предвещается в какой-то степени отношением художника к себе как к множественному. Дмитрий Александрович Пригов: Но вы знаете, это же просто трансцендированная модель multicultural, не более того. Это очень хорошая проблема, но проблема не в этом, мне кажется, как и в случае multicultural. Все делают упор на разнообразие культур, а проблема не в этом. Проблема в том, что в преддверии нового очень важно оказалось, что художник существует не в multicultural, а на этих границах... Михаил Эпштейн: Это близко к понятию мультивидуума, то есть существа в нескольких телесных оболочках и обликах, связанных между собой единством самосознания. Мультивидуум существует параллельно в нескольких мирах. Сейчас ускоренно развивается эвереттика, многомирная интерперетация квантовой механики, названная по фамилии американского физика Хью Эверетта III, в 1954–1957 годах предложившего теорию квантового ветвления миров; Многомирие (Мультиверсум) является полноправной физической реальностью. Ряд ведущих физиков сейчас отдает предпочтение эвереттике перед принципом неопределенности Бора-Гейзенберга. Там, где признается мультиверсум, там неизбежен и мультивидуум, каковым является каждый из нас, а художник — прежде всего. Вообще научная фантастика сейчас переворачивается в область того, что можно назвать фантастическими науками, то есть сами науки становятся фантастическими. Не наука воздействует на искусство, а искусство воздействует на науки таким образом, что наука все больше становится технологией. Она не изучает реальный мир, а как бы создает сама те миры, которые изучает. Мы не можем провести грань между реальностью и ее конструированием. Но тогда возникает близкий вам вопрос влипания мульвидуума Д. А. Пригова в один из его параллельных, точнее, перпендикулярных, миров, в одну из его персонажных оболочек... В этом фрагменте звучит (разумеется, не впервые) выделенная и подчеркнутая мною мысль М.Эпштейна о новой функции науки, функции творить миры. Я когда-то по собственной смелости пришел к такой же идее и писал о ней пару раз в форуме. Познавая актуальный мир, наука дошла до того предела, что стала познавать мир-вообще, мир-допустимый. Математики и физики вовсю конструируют такие теории, которые могут объяснять реальные физические процессы, опираясь при этом на сконструированные, во многом фантастические конструкты, вроде неимоверно малых струн, таких же мельчайших бран, 9- или 25-мерного пространства и тому подобное. Это всё происходит в голове и на бумаге. Но и "под микроскопом" происходят не меньшие чудеса, когда силой мысли родились кварки, глюоны, связности и еще огромное количество "допустимого мира", которое могло быть, а могло и не быть. Удивительно, что культурологи могут довольно адекватно и аккуратно оперировать физическими концепциями. Чаще в каждом предложении про физику у них можно было обнаруживать ляп, а чаще несколько. |
|
|
|
|
|
14.07.2018 18:26:44
(Далее, в ответе на вопрос Эпштейна Пригов говорит очень важную вещь:
"Искусство всегда занималось предпоследними истинами. А попытка навязать искусству решение последних истин — это попытка сделать из него квазирелигию, квазиэкзистенциальные модели преодоления человека и прочее. В данном случае это не уничижение искусства, это его зона действия. И посему искусству и дана свобода. В принципе, задача художника — никакая другая, как свобода. То есть в пределах искусства ему позволено разрешать все то и делать все то своими средствами, что не позволено человеку в жизни". Кажется, именно такое, сугубо нынешнее понимание искусства и довело его до такого состояния, которое формулируется названием книги Виталия Манина "") |
|
|
|
|
|
14.07.2018 20:16:03
кто-то, Поищите книгу "Две культуры. Интуиция и логика в науке и искусстве". Фейнберг Е.Л.
В ней подробно и понятно на многочисленных примерах рассматривается вопрос о функциях искусства. В том числе, о главной функции. Правда, современное "неискусство", кажется, не затрагивается. Но, возможно, я что-то и подзабыл. Я пытался в свое время обсуждать это с ШВВ, но без особого успеха. |
|
|
|
|
|
14.07.2018 21:02:31
Chaynic, у меня есть (разумеется) эта книга. Но в том-то и дело, что всё дело в искусстве неискусства, в нынешнем кошмаре.
|
|
|
|
|
|
14.07.2018 21:25:24
|
|||
|
|
|
|
15.07.2018 09:52:21
|
|||
|
|
|
|
15.07.2018 11:29:43
косад бы мог сказать: "Рукопожатно. Наезд на Серебренникова защитан".
|
|||
|
|
|
|
15.07.2018 16:26:31
 |
|||||
|
|
|
|
15.07.2018 18:25:39
|
|||||||||
|
|
|
|
15.07.2018 18:35:43
|
|||||
|
|
|
|
15.07.2018 18:37:20
|
|||
|
|
|
|
15.07.2018 20:57:25
|
|||||
|
|
|
|
15.07.2018 21:10:19
|
|||
|
|
|
|
15.07.2018 21:47:39
Дополнительно замечу, что по сути моих возражений вы не сказали ни полслова. Ни про мизерные тиражи, ни про вдумчивый анализ позиции Ямпольского. Впрочем полслова было, прошу прощения: "Он-то тоже считает , что достаточно?" (ему 50-60 тыс. долларов в год) - ну и о чем вопрос? О тиражах? Может, еще про квартиру его спросите? |
|||
|
|
|
|
15.07.2018 22:20:16
Занятно написала theoryandpractice.ru в 2011 году: «Благодаря Михаилу Ямпольскому в наш обиход вошли не только Деллюк, Эпштейн или Канудо, но и актуальное киноведение...» Казалось, что Эпштейн основательно и самостоятельно укоренен в русской культуре.
|
|
|
|
|
|
15.07.2018 22:29:14
|
||||
|
|
|
|||