ЕВГЕНИЙ ВИНОКУРОВ.
КОГДА НЕ РАСКРЫВАЕТСЯ ПАРАШЮТ.
Когда дёргаешь ты за кольцо запасное
И не раскрывается парашют,
А там, под тобою, безбрежье лесное -
И ясно уже, что тебя не спасут,
И не за что больше уже зацепиться,
И нечего встретить уже на пути,-
Раскрой свои руки спокойно, как птица,
И, обхвативши просторы, лети.
И некуда пятиться, некогда спятить,
И выход один только, самый простой:
Стать в жизни впервые спокойным и падать
В обнимку с всемирною пустотой.
1962.
Мир разложил на части Пикассо.
Он плоть содрал с вещей. Так бьют посуду!
На дыбу мир! Скорей! На колесо!
Повсюду щепки. Черепки повсюду!
Устал. Пошел гулять на полчаса.
– Эх, что б еще? – Веселой полон злобой.
Глядит: кафе. Зашел. Глядит: слеза,
Слеза стекает… Разложи! Попробуй!
1961.
Слово.
Туземец
ранил леопарда,
но он решил его добить
в пылу счастливого азарта,
чтоб шкуру пеструю
добыть...
И он сменяет эту шкуру
на ниточку стеклянных бус.
А это ведь совсем не сдуру —
он просто молод
и не трус...
Я ж
от тебя хотел бы снова,
как тот отчаянный зулус,
не что-то,
а простое слово, —
как ниточку стеклянных
бус...
# # #
КРАСОТА
... ... ... В. Бокову
На небо взглянешь —
Звезд весенних тыщи!
Что юности в блескучей высоте?!
Но яростнее, чем потребность в пище,
Была у нас потребность в красоте.
Нам красота давалась понемножку...
По вечерам, когда шумел привал,
Сапожник ротный, мучая гармошку,
Ее для нас упорно добывал.
Она была минутной и не броской.
Мелькнет — и нет: под утро вдалеке,
На горке — стеариновой березкой,
В ночи — луной, раздробленной в реке.
А то бывало: осень, вязнут танки,
И чад, и гарь — и вдруг она возьмет
И чистым взором познанской крестьянки
Из-под руки, лукавая, сверкнет.
1953.
