Другие это, наверное, овцы, которым за свою шкуру нечего бояться из-за отсутствия мозгов? Или овцы, которые только травку щиплют, лишь изредка покусывая соседних овец из-за излишне язвительного характера? Хорошо ничего не бояться, когда ты "Что изволите-с?"

Вот что бывает с бесстрашными людьми, например:

Семён Гальперин
1 мая, 10:06  

Прочитайте ниже последнее слово Ольги Мисик, "девочки, читающей Конституцию", 29 апреля 2021. Прокуратура запросила для Ольги срок 2 года и 9 месяцев ограничения свободы по делу о "будке федерального значения" из-за акции в поддержку фигурантов дела "Нового Величия". Ольгу обвиняют в том, что она облила будку на проходной Генпрокуратуры розовой краской (легкосмываемой, так что ее тут же смыли) и вывесила баннер (который тут же сняли), чем совершила "осквернение здания по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы". Оглашение приговора 11 мая в 11:11 по адресу Новая площадь, 8 стр 1.

Про страх

Меня очень часто спрашивали, не страшно ли мне. Чаще за границей, чем в России, потому что они не в курсе специфики нашей жизни, не знают про чёрные воронки, задержания и тюрьму без причины и повода. Не знают, что чувство безысходности мы впитываем с молоком матери. И это самое чувство безысходности атрофирует все проявления страха, заражая нас выученной беспомощностью. Какой смысл бояться, если твоё будущее от тебя не зависит?
Мне никогда не было страшно. Я чувствовала отчаяние, беспомощность, безысходность, потерянность, тревогу, разочарование, выгорание, но ни политика, ни активизм никогда не заражали меня чувством страха. Мне не было страшно, когда ночью ко мне ворвались вооружённые бандиты, которые угрожали мне тюрьмой. Они хотели меня напугать, но мне не было страшно. Я шутила и смеялась, потому что знала, что стоит мне перестать улыбаться — и я проиграю.
Когда я ехала с этими бандитами в Москву на их чёрном воронке, я думала, что, возможно, это последний рассвет, который я вижу за долгие годы. Я вспоминала отца, которого впервые увидела плачущим, маму, которая прошептала мне на ухо: “Не признавайся”, брата, который прибежал ко мне на дачу, Игоря, лежащего на полу и игнорирующего вопросы оперов. Мне было грустно и больно, но не страшно.
Мне не было страшно, когда меня посадили в ИВС. Я беспокоилась об Игоре, много раз перечитывала письмо от друзей, но моя судьба волновала меня меньше всего. Это очень странно, возможно, какой-то защитный механизм, — но за эти дни я ни разу не почувствовала страха.
Я хорошо помню, как ехала на эту акцию, обещая себе, что она станет последней в моей активистской карьере, что я уйду на политическую пенсию и займусь учёбой. Я переживала и волновалась, как всё пройдёт, но не боялась. И даже изучая уголовный и административный кодексы, все прецеденты за похожие акции, я не боялась. Ночь была прекрасна, и я понимала, что она может стать моей последней ночью на свободе, однако меня это не пугало.
Но после обыска, последние девять месяцев, я чувствую страх постоянно. С той ночи в ИВС я ни разу не спала нормально. Каждую ночь я просыпаюсь от любого шороха, мне постоянно мерещатся шаги в коридоре, и меня охватывает паникой от хруста гравия под колёсами машин за окном.
И мне кажется, что весь страх, накопившийся во мне за последние девять месяцев, сконцентрирован здесь и сейчас в моём последнем слове, потому что публичные выступления для меня намного страшнее приговора. У меня пульс сейчас сто пятьдесят один удар в минуту, и такое чувство, что сердце вот-вот разорвётся на кусочки, а мурашки – даже на коже головы.

Кто-то говорит, что невозможно бояться, когда знаешь, что ты прав. Но Россия учит нас бояться постоянно. Страна, которая каждый день пытается нас убить. А если ты вне системы – то ты уже всё равно что мёртв.

И, возможно, мне всё-таки было страшно, когда я ехала на ту акцию. Но я понимала, что не могу иначе. Я понимала, что иначе нельзя. Что промолчав в этот раз, я уже никогда не смогу оправдаться перед собой. Когда мои дети спросят меня, где я была, когда такое происходило, как я могла позволить этому произойти и что я сделала, чтобы что-то исправить, мне нечего будет им ответить. Что я скажу? Постояла в пикете у ФСБ? Это смешно. Милый самообман, который я не могла себе позволить.
А что насчёт ваших детей? Когда они спросят вас, где вы были, когда такое творилось, что вы ответите им? Что выносили обвинительные приговоры?
Конечно, я была на этой акции. Я не жалею об этом и более того – горжусь своим поступком. На самом деле, у меня не было выбора, и я должна была сделать всё, что в моих силах, а потому я не имею права об этом жалеть. И будь у меня возможность вернуться в прошлое, я сделала бы это снова. Если бы мне угрожала смертная казнь, я сделала бы это снова. Я делала бы это снова и снова, раз за разом, до тех пор, пока это не стало бы на что-то влиять. Говорят, повторение одних и тех же действий в ожидании другого результата — это безумие. Получается, надежда — это безумие. Но прекратить действия, которые ты считаешь правильными, когда все вокруг считают их бесполезными — это выученная беспомощность. И лучше я буду безумной в ваших глазах, чем беспомощной в своих.

Дале факультативно

Скрытый текст

Про величие Фигурантки Нового Величия сказали мне в это воскресенье, что это было не зря. Что это дало им надежду. Что им не всё равно. И если это хотя бы вполовину правда — значит, всё действительно не просто так. Если хотя бы кому-то, кто сейчас за решёткой, легче от акции в его поддержку — значит, всё не зря. Значит, я не имею права жалеть, что за решёткой могу оказаться я. Маслов лично увидел плакаты, адресованные ему. Краснов лично потребовал завести на нас дело. Значит, брошенный мною вызов принят. Значит, меня услышали. Значит, всё не зря. Не признать своего участия в акции было бы не просто беспринципно. Это аннулировало бы все мои усилия, все страхи и страдания, все достижения, всю мою боль и ярость. Я не могу позволить себе той беспринципности, с которой живут наши дознаватель и прокурор. Наш дознаватель в своём кабинете так кичился своей принципиальностью, тем, как он прекращал дела, в которых не было состава, но в зале суда трусливо поджал хвост, невнятно мямля что-то про основания, которые не отпали, и я очень жалею, что больше не увижу его и не смогу высказать ему в лицо, как я его презираю. Нашу юную прокуроршу, слишком молодую для лицемерия и лжи, я тоже презираю. Вас невозможно не презирать, и я не понимаю, как вы не презираете сами себя, как вы смотрите в глаза своим близким. И вы тоже. Когда вы продлеваете меру пресечения, отклоняете ходатайства защиты и проглатываете фальсификации, скормленные вам прокуратурой, вы прекрасно понимаете, какое преступление совершаете, и осознаёте свои действия ещё отчётливее, чем я в ту роковую ночь. Когда вы запрещаете мне общаться с самым важным человеком в моей жизни, вы хорошо знаете, что делаете. Вы думаете, что гуманно судить кого-то за то, что он оказался не в то время не в том месте, общаясь при этом не с теми людьми. Вы думаете, что можете завести уголовное дело на человека только потому, что я его люблю, а потом запретить нам общаться, но вы не можете. Вы не можете запретить мне любить, вы не можете запретить молодость, и вы никогда не запретите свободу. Вы не запретите правду. И вы и сами прекрасно видите, что для вас этот суд гораздо более поворотный, чем для меня. Потому что я давно выбрала свою сторону, и сейчас вам предстоит решить, по какому пути пойдёт вся ваша дальнейшая жизнь. Для меня ни эти прения, ни оглашение ничего не значат и ничего не решат. Этот приговор вы выносите не мне — вы выносите его себе. Изнутри фашистского режима он никогда не выглядит фашистским. Кажется, что это мелкая цензура, какие-то точечные репрессии, которые никогда вас не коснутся. Но сегодня подсудимая здесь не я. Сегодня вы решаете не мою, а свою судьбу, и у вас ещё есть шанс выбрать правильную дорогу. Потому что вы не можете обманывать себя и дальше. Вы знаете, что здесь происходит. Вы знаете, как это называется. И вы знаете, что есть добро и зло, свобода и фашизм, любовь и ненависть, и отрицать наличие сторон было бы величайшим обманом. И те, кто сейчас выбрал сторону зла, заранее забронировали себе места на скамье подсудимых. Всех, кто причастен к этому беспределу, ожидает Гаага. Я не обещаю, что мы победим завтра, послезавтра, через год или десять лет. Но однажды мы победим, потому что любовь и молодость всегда побеждают. Я не обещаю, что доживу до этого момента, но я очень надеюсь, что до него доживёте вы. И вы все обманываете себя, если действительно утверждаете, что я оказалась здесь из-за акции у Генпрокуратуры. Вы обманываете себя, когда игнорируете подсвеченную неоном надпись “ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЗАКАЗ”, которой светится весь этот процесс – процесс не над нами, а над здравым смыслом. Вы знаете, почему я здесь. И вы знаете, почему здесь эти двое — потому что они мои друзья. Вы знаете, за что меня судят на самом деле. За чтение Конституции. За гражданскую позицию. За то, что меня признали Человеком года. За принципы. За выступления. Пожалуй, мне мог бы даже польстить такой явный политический заказ, если бы сейчас не репрессировали всех, у кого есть мнение. Все доводы прокуратуры пытаются доказать мою причастность к делу. Я не буду углубляться в то, что даже это они не могут сделать профессионально – в материалах дела приведена липовая дактилоскопическая экспертиза, а никаких следов краски на моей одежде нет, и вы сами видели это при исследовании улик. Обвинение потратило девять месяцев на доказательство моей причастности, которую я даже не отрицаю. Но какое отношение вся эта причастность может иметь к делу, в котором нет состава? Какая разница, была ли я там, если нет преступления? Хотя, мы немножечко лжём, когда говорим, что в этом деле совсем нет преступления. Потому что преступление есть – и совершено оно дознанием и прокуратурой. И я очень надеюсь, что вы, товарищ судья, не совершите того же преступления. Именно поэтому я настаиваю на полном и безоговорочном оправдании, не принимая никаких полумеров вроде прекращения дела с судебным штрафом. Я убеждена в своей невиновности и готова бескомпромиссно её отстаивать. И мы все прекрасно понимаем весь абсурд этого дела: начиная от меры пресечения и заканчивая доказанными защитой фальсификациями. Но главное его противоречие совсем не в этом. Оно в том, что представители потерпевшей стороны, некоторые свидетели и эксперты акцентируют очень много внимания на нашем возрасте, обосновывая наше поведение подростковым максимализмом. Но правда в том, что любой из нас намного взрослее любого из вас. Намного взрослее Краснова, который, как верно заметил Дмитрий, по-детски обиделся на какие-то плакаты. Правда в том, что мне очень тяжело говорить, но я говорю, я могу и буду говорить гораздо больше и честнее любого из вас, потому что у вас права голоса нет вовсе. Правда в том, что с запретом определённых действий и с ограничением свободы, в ИВС или зале суда, с браслетами и строгим графиком, но каждый из нас гораздо свободнее любого из вас, потому что эти три года закончатся, – да и даже до того, как они закончатся, – и я буду продолжать говорить то, что думаю, и делать то, что считаю правильным, а вы, к сожалению, не можете себе такого позволить. Знаете, последние девять месяцев были очень тяжёлыми, и я не захотела бы их повторить. Я всё время жалела о чём-то и думала: “А что было бы, если…” или “А ведь всё могло быть иначе…” Но я обманывала себя, потому что иначе быть не могло. Потому что с того момента, как я взяла в руки Конституцию, моё будущее уже было предрешено, и я приняла его с мужеством. Я сделала правильный выбор, а правильный выбор в тоталитарном государстве всегда влечёт за собой страшные последствия. Я всегда знала, что меня посадят, и когда — было лишь вопросом времени. В книге Маркуса Зусака, которую я сейчас читаю, про жизнь внутри фашистского режима, есть такая фраза: “Утверждаете, что это невезение, но вы всё время знали, что так и выйдет”, и эта фраза идеально описывает моё уголовное дело. Это не глупость, не невезение, не случайность и тем более не преступление. Я всегда знала, что это произойдёт, и я всегда была к этому готова. Вы ничем меня не удивите. Мой адвокат говорил сегодня про Софи Шолль, и её история поразительно перекликается с моей. Её судили за листовки и граффити, меня — за плакаты и краску. По сути, конечно, нас обеих судят за мыслепреступление. Мой процесс очень похож на процесс над Софи, а сегодняшняя Россия очень похожа на фашистскую Германию. Даже перед гильотиной Софи не отказалась от своих убеждений, и её пример вдохновил меня не соглашаться на прекращение дела. Софи Шолль — олицетворение молодости, искренности и свободы, и я очень надеюсь, что и в этом я на неё похожа. Фашистский режим в итоге пал, как падёт и фашистский режим в России. Я не знаю, когда это случится — через неделю, год или десятилетие. Но я знаю, что однажды мы победим, потому что любовь и молодость всегда побеждают. Про свет Я хочу закончить своё последнее слово цитатами двух замечательных людей: Альбуса Дамблдора и Софи Шолль. Сегодня я слишком много говорила про страх, поэтому обе они — про свет. Я начала со страха, а заканчиваю надеждой. Альбус Дамблдор сказал во время войны: “Счастье можно найти даже в самые тёмные времена, если не забывать обращаться к свету.” Последними словами Софи Шолль перед казнью было: “Солнце ещё светит”. Солнце действительно ещё светит. Через окно ИВС его не было видно, но я всегда знала, что оно там. И если сейчас, в такие тёмные времена, мы сумеем обратиться к этому свету, — что ж, может быть, это немного, но всё-таки приблизит нашу победу."

для свалить нужно много усилий, даже евреи многие не нашли в себе сил свалить при Гитлере, но это не означает, что Гитлер создал им вполне подходящие условия для существования, хотя уверен, что вы с камусом нахваливали бы гуманность фюрера- по принципу начальство всегда право

Камус поступил великолепно - не повелся на личное оскорбление. 1:0 в его пользу.

ili...ili, ваш каминг-аут засчитан!

Николай Подосокорский
1 ч ·

В Якутске продолжают судить шамана Александра Габышева. Решается вопрос о его принудительном лечении в психбольнице закрытого типа. Вчера были допрошены якобы потерпевшие от него сотрудники Росгвардии. Несмотря на отсутствие меры пресечения, Габышева вновь завели в здание суда как подконвойного, через помещение конвойной роты. Само судебное заседание проходило в закрытом режиме, ни пресса, ни родственники Габышева на него не были допущены. К зданию суда, тем не менее, пришли около 20 человек, чтобы морально поддержать шамана.

Шаману до сих пор не позволяют приватно общаться с защитой. Состояние его здоровья за время принудительного удержания в психушке существенно ухудшилось, сообщили его родственники. Следующее заседание суда состоится утром 7 мая.

В марте 2021 года Александр Габышев был признан "невменяемым" по результатам психолого-психиатрической экспертизы, заказанной силовиками в Якутском психоневрологическом диспансере. Это означает, что к нему могут применять самые жесткие принудительные меры "медицинского" характера, иначе говоря его пичкают сильнодействующими веществами с целью превратить в безвольного и недееспособного овоща (именно этим ему и угрожали силовики перед арестом, пытаясь его заставить отказаться от намерения изгнать демона из Кремля).

29 января этого года мы опубликовали письмо в поддержку шамана, которое подписали, помимо меня, Татьяна Щербина (автор текста письма), Светлана Алексиевич, Антон Долин, Денис Драгунский, Лев Шлосберг и еще ряд известных деятелей культуры и общественной жизни. Повторю здесь фрагмент из него: "В начале 2021 года Александр Габышев анонсировал новый поход против Путина, и 27 января «его задержали полицейские и увезли в психдиспансер. Габышев не открывал полицейским дверь, тогда они сломали ее. Дома у Габышева взломаны двери, раскиданы вещи, на полу много красных пятен, похожих на кровь», — сообщает издание Znak. За шамана заступалась мэр Якутска Сардана Авксентьева, недавно ушедшая в отставку. Теперь за него заступиться некому. Неужели Путин боится шамана и считает, что его появление в Москве может ему реально навредить? Иначе почему «блаженного» (как его назвали бы в православии) Габышева всё время задерживают, расценивают его поход как «экстремистскую деятельность» и подвергают карательной психиатрии, печально известной по советским временам? Обращаться к преследователям шамана бессмысленно, потому это письмо — обращение ко всем, кто мог бы помочь освобождению Габышева и привлечь внимание к возобновлению практики карательной психиатрии, которую мы считаем недопустимой".

Незадолго до последнего задержания Габышев заявил в одном из интервью: "Бояться не надо. Не то время, не те обстоятельства. Храбрость горы свернёт. Я не боюсь. Может, меня завтра (что очень вероятно) возьмут и убьют. Я к этому готов. Да, думаю, попытаются убить, так как не захотел подчиняться и не замолчал. Цель осталась та же: дойти до Москвы, до Кремля, бороться там с темными силами, со злыми духами во власти. Согласно предсказанию, нам удастся свергнуть демона, для того и идем. Да, мне как шаману предсказано, что демон будет свергнут в августе 2021 года. Я эту дату и не скрывал никогда".

Что ж, хорошо вы над Габышевым посмеялись. Давайте теперь над Сахаровым что ли попробуйте? У вас получится.

Николай Подосокорский
16 ч.  

Мэрия Москвы не согласовала проведение выставки к столетию академика АН СССР, нобелевского лауреата Андрея Дмитриевича Сахарова (1921-1989). Об этом сообщил исполнительный директор Сахаровского центра Сергей Лукашевский. «В начале 2020 года мы подали заявку в дирекцию массовых мероприятий Департамента культуры города Москвы на организацию на Чистопрудном бульваре выставки, посвященной столетию Сахарова. За несколько часов до конца апрельской рабочей недели, перед началом длинных выходных, мы получили устный ответ о том, что контент не согласован. Никакого более развернутого ответа мы не получили. Открытие выставки было запланировано на сегодня. Нам представляется, что это решение очень странное, необоснованное, по большому счету постыдное. В столетие Сахарова нам хотелось рассказать москвичам об этом человеке, о его главных идеях его же собственными словами. Слова Сахарова оказываются противоречащими духу времени, как его видят чиновники мэрии Москвы», — сказал он.

Лукашевский отметил, «тем самым общество отчасти оказывается отрезанным от наследия одного из самых великих своих соотечественников XX века». Исполнительный директор также добавил, что 21 мая в Сахаровском центре откроется выставка «Сахаров. Новый век», которая будет работать для посетителей в течение месяца.
Напоследок приведу слова из статьи самого А.Д. Сахарова "Неизбежность Перестройки" от 25 марта 1988 года: "Люди должны знать правду и должны иметь возможность беспрепятственно выражать свои мысли. Развращающая ложь, умолчание и лицемерие должны уйти навсегда и бесповоротно из нашей жизни. Только внутренне свободный человек может быть инициативным, как это необходимо обществу".

Печально, что "Зона невидимости" непрерывно сжимается. Раньше отыгрывались только на крупных митингах - теперь гнобят даже съезд мундепов или разговор с депутатом. Раньше окучивали лишь самые крупные компании - теперь пришли к средним и малым.
Раньше была одна запрещенныа книжка - теперь список экстремистских изданий превышает 5000 наименовай.
Камеры слежения на дорогах вот-вот солюьтся в едином экстазе с каждым столбом.
На каждом подъезде установили всевидящее око.
Наврное, скоро на своем садовом участке заставят поставят веб-камеру чтобы следила за посадками. Конопля там, бешеные огурцы..

Да ладно вам, какой ещё Путин? Эту систему создал Ильич со Штаммом, косад с камусом, нолдор с добрым. А мы шляпы, ничего не можем им противопоставить.

Ну какие же они жертвы? Рядом с ними это мы жертвы. Они поддерживают официоз, официоз поддерживает их. Они постоянно в экстазе. Жертвы не бываю в экстазе. Каждый пост Ильича содержит два обязательных пункта: 1) вы мудaк, 2) вы ответите за клевету на мою власть. Они все знают всё. У них нет никакого сомнения, разброда и шатаний. Они с этим родились, какая тут пропаганда?

А эти голодранцы сообразили, что ili...ili  и I7pOfut хотят прихода к власти тех, кто украдет намного больше. Вот и весь секрет.

Я думаю, что нет. Ложь пряталась глубже. Ведь все советские люди знали, что ложью было пропитано практически всё. А вот пионеры этого еще не успели узнать, для них и Зорька и Зарница были взаправду. Да что взять с Чубайса с его "омерзительной правдой"? -

Мендель Штамм, половина страны в личном пользовании друзей Путина, его тренеров, поваров, бывших охранников и т.д. а стойкую ненависть вызывает бедный в сравнении с ними Чубайс? У вас какая то травма душевная в связи с этой фамилией? Или вам по телевизору сказали, что он страну развалил?