To Mysth
  Ну нельзя же быть настолько беспросветно христанутой...ну ё-моё...Какой Иерусалим?? Вам хочется так думать, потому что иначе все зазря.  
Хватит додумывать за других, не переношу эту привычку, человек давно в  могиле -а за него домысливают, переиначивают "что он на самом деле хотел сказать" лишь бы собственный микромирок оставить в целости и сохранности, а то что же это, Пушкин, такая фигура  и вдруг против христианства.
 И что? В этом стихотворении говорится о тихой красоте природы, об отдыхе,о бегстве от шумной житейской суеты.  
Это хорошая, приятная лирика. Бог тут ни причем. Точно также в прозе или стихами мог бы рассуждать любой человек, разделяющий эту мысль поэта.
Не говоря уже о том, что если какие-то боги и мелькают в этом стихотворении метафорически - так это Морфей и Вакх.
 Я беру  ряд имен, ярких представителей своего времени, тех, кто задавал тон в обществе, людей неординарных.
 Из этого следует ясное отношение художника к  религии. Благо его орудием  была кисть,  а не слово, поэтому он выразил ее предельно сжато, ясно.
А вот картины более развернуто показывают его отношение:
"Крестный ход в Курской губернии", "Протодиакон", "Отказ от исповеди".
PS:  я и не призываю и даже против того чтобы туда ломились все  скопом, чтобы быдло из одной религии бездумно метнулось в другую, нет уж, благодарю покорно. Если человеку это близко, он и так к этой религии придет.
Насильно под крест тащить - это прерогатива вашей веры.
Знаю много людей, кто разочаровавшись в христианстве, отказавшись от него предпочли стать агностиками. Что тоже весьма показательно.

To VasilisK
 
 
   
 
Пушкин против христианства? Опять напросился Василиск. Прекрасно! И кто ж вам всем так мозги прошивает, что Вы полноты картины не видите и даже отказываетесь видеть? Неужто лень поисковиком воспользоваться? И вроде даже в библиотеку идти не надо?  
 
 
Пушкин о Евангелии:
 
Есть Книга, коей каждое слово истолковано, объяснено проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, и такова её вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удручённые унынием, случайно откроем её, то уже не в силах противиться её сладостному увлечению.

To VasilisK
 
   
В лицейском, раннем, всем известном. Я писала о позднем, малоизвестном. Его даже не включают в сборники. Я в  свое время читала о нем статью какого-то пушкиниста с цитатами. Найду - приведу.  
 
Но вот - специально для дремучих невежественных неоязычников, которые не знают классики - переложение Пушкиным молитвы Ефрема Сирина (надеюсь, Вы меня в подлоге не уличите здесь - я так не напишу при всем желании):
 
 Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.  

To VasilisK
   
Что ж, насчет некоторых неординарных я Вам уже написала. И даже цитаты привела для любителей додумывать.  
 
Перейдем к Репину. Предупреждала же вас - не торопитесь с оценками.
 
   
Следует ли? И прям вот так ясно-ясно-ясно, что Вы и самому Репину готовы рот заткнуть и отказать в возможности духовных поисков? Написал один раз что-то о христианстве - и на всю жизнь?  
 
Ну, тогда держитесь. Репин о своем приходе в Церковь:
 
В письме к В.Анофриеву он так разъясняет свое приобщение к христианству:  
 
«Когда наша церковь отлучала Льва Толстого, я дал слово не преступать порога церкви. Но когда чернь грабительски встала у власти и, расходившись, стала глумиться над всеми святынями народа, осквернять церкви, я пошел в церковь… и теперь нахожу, что церковь есть великое знамя народа и никто никогда не соберет так народ как церковь. Наши отъявленные воры, грабители уже торжественно с кафедры заявляют, что Бога нет».  

To Mysth
  Написал, а о картинах мы забыли?
 

To VasilisK
   
Разумеется. У любого человека такая мешанина христианства, язычества и формальной обрядовости вызвала бы лишь улыбку. Пушкин замечательно описывает этот отход дворянства от Церкви.  
 
   
Вот уж не думала, что вы так нелепо будете изворачиваться. В картинах он замечательно отразил реалии 19 века. Полагаю, вполне реалистично. Его тогдашнее отношение к Церкви тоже вполне понятно - он сам писал, что ушел из нее после отлучения Толстого.  
Факт остается фактом: Репин вернулся в Церковь - и написал почему.
 
Вы выдергиваете цитаты из контекста и делаете на основании этого выводы. Человек может за два дня кардинально поменяться. Он не равен себе.  Что говорить о десятилетиях?  
 
Но самое смешно, что вы делаете, - это на основании одной цитаты, сказанной во вполне определенных обстоятельствах, делаете вывод  о ВСЕМ народе и ВСЕЙ  интеллигенции.
Мешаете в кучу Церковь, христианство, обряды, таинства. Это не дело. Неужели самому не интересно разобраться в более сложной картине?
 
 

To Mysth
 Трогать может литературная составляющая,художественная, что отнюдь не заставляет человека уверовать. это переложение молитвы, перенос в иную форму.
В зрелости - православным христианином...*эпический фейспалм шаолиня*
Вот стихотворение  написанное в ноябре 1823 г  -это зрелый Пушкин

«Свободы сеятель пустынный»
Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
 
 
Благие мысли и труды...
 
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

 
сам Пушкин назвал его «по­дражанием басне умеренного демократа Иисуса Хри­ста». В нем ярко выражена несостоятельность религиоз­ных нравственных поучений, не способных принести освобождение угнетенным народам. Тот, кто глубже за­думается над этим стихотворением, поймет, что как раз евангельская проповедь и превращает людей в бессло­весное стадо, которое «должно резать или стричь».(с)
 
 
2)Пушкина ссылают в Михайловское, причем в допол­нение к обычному полицейскому надзору был установ­лен еще и надзор по духовному ведомству. Эта ссылка- не только два года напряженных творческих трудов, но и дальнейшие раздумья над проблемами религии, беседы с духовными лицами, внимательное чтение религиозной литературы. Об этом с особым умилением рассказывают те, кто поверил усиленно насаждавшейся церковниками легенде, будто грешивший в юности богохульством Пуш­кин в зрелых годах обрел веру в бога. По этой легенде, сосланный в Михайловское Пушкин, потрясенный печаль­ным примером декабристов, наконец раскаялся в своих заблуждениях, возлюбил царя небесного (а заодно и земного, нового самодержца - Николая II и стал право­верным христианином, даже воспел свою веру в бога во многих стихах.
 
На самом же деле Пушкин, читая в Михайловском «священные» книги, все больше утверждался в мысли, что они всего лишь поэтические памятники. Он ходил в церкви, в монастыри, на ярмарки и проникался народ­ным, стихийно-атеистическим духом, так замечательно переданным впоследствии в «Сказке о попе и о работнике его Балде». Пушкин здесь убедился, как глубоко коре­нится «в нашем народе презрение к попам и равноду­шие к отечественной религии; ибо напрасно почитают русских суеверными: может быть, нигде более, как меж­ду нашим простым народом, не слышно насмешек на счет всего церковного», и пришел к выводу, которого не изменил до конца жизни: «Религия чужда нашим мыс­лям и нашим привычкам, к счастью…»(с)
 
В Михайловском ( 1827 год)
В бумагах, писанных в Михайловском, сохранился интересный отрывок, который пушкинисты условно на­звали «Создание мира». Это - материалистическое по своей сущности, поэтическое переложение библейской легенды о сотворении мира, причем из этой легенды исключен… бог. Такая «безбожная», откровенно анти­религиозная полемика со «священным писанием» харак­терна для Пушкина, для которого в материальном мире не было места для бога.(с)
 
В последние годы жизни Пушкин много раздумывал и над нравственной стороной религии. В «священной истории», в «житиях святых» он искал сюжеты и образы для своих произведений. Об этих раздумьях и поисках свидетельствуют и лирические стихотворные циклы 30-х годов, и публицистические, критические статьи, и на­броски незаконченных произведений, и многочисленные письма, и дневниковые записи, и журнал «Современник», который Пушкин издавал в течение последнего года сво­ей жизни, и обширная подборка специальной литературы в его библиотеке.
 
Интерес Пушкина к религии несомненен. Но за этим интересом мы не находим того, что делает человека верующим, - веры в бога. Это интерес поэта, интерес историка, социолога, этнографа, лингвиста, и нет ни од­ного стихотворения, ни одного прозаического произведе­ния, ни одной статьи, ни одного даже частного письма, где Пушкин представал бы перед нами как человек, верящий в бога. Да, он умел - и гениально умел - проникать в душевный мир верующего, передавать его мысли и чувства. Передавать, но не сливаться с изобра­жаемым - в этом все дело.(с)

To VasilisK
   
Нет, это 23 года, простите. Я писала о последних годах жизни, зрелости. И доверяю своим глазам - а не домыслам советских литературоведов и родных родноверов.  
 
Князь Вяземский - один из самых близких друзей Пушкина. Его свидетельство несомненно. И я вам его привела вкупе с пушкинской цитатой о Евангелии.  

To VasilisK
   
Но это ведь Ваша интерпретация.  А есть свидетельство друга. На мой взгляд, все интерпретации (они как дышло - всяк норовит в свою сторону повернуть) так или иначе субъективны. А вот свидетельство человека, который был рядом с поэтом в последние годы, многого стоит. И Вяземский пишет именно о "сильном религиозном чувстве" Пушкина - а вовсе не о вживании в роль верующего, лицедействе.

Салтыков-Щедрин:
"...Предстояло жить, как живут все,
дышать, как все дышат, идти по той же стезе, по какой все идут. Только
внезапное появление сильного и горячего луча может при подобных условиях
разбудить человеческую совесть и разорвать цепи той вековечной неволи, в
которой обязательно вращалась целая масса людей, начиная с всевластных
господ и кончая каким-нибудь постылым Кирюшкой, которого не нынче-завтра
ожидала "красная шапка".
Таким животворным лучом было для меня Евангелие...".

"Какой это душный, безрадостный мир – Церковь, сведенная к "церковности" и клерикализму" (Шмеман, из дневников)

Бэрроуз Данэм в 1964 г. выпустил книгу "Герои и еретики", переведенную в 1967 г. на русский в изд. "Прогресс". Охарактеризованный в предисловии (И.Панцхава, конечно, со ссылками на Ленина и Маркса-Энгельса) как "видный прогрессивный философ современной Америки", Данэм тем самым извергнут из ныне читаемой литературы... Клеймо! Но я почитал, и кое-что кажется мне удивительно, удивительно точным в устах этого обреченного материалиста. То есть он несколько своих разделов посвящает истории христианства, и именно поэтому попадает сюда.
 
В главе 3 "Царство Божие" он аргументированно доказывает, что Иисус Христос был "пламенным революционером". Ну, мы помним эту историю, я в три захода публиковал интерпретации Иисусовых притч в данном ключе и кое-какие исторические подтверждения. Это, конечно, прахом пошло. Но вот не совсем, продолжают, даже из небытия, появляться сторонники. Но это не интересно, потому как возражения уже все приведены. Интереснее другое.
 
В главе 4 "Как создавалась ортодоксальность" автор выводит источник жизненной силы христианского учения. Этот вывод исходит из диалектических предпосылок и он чрезвычайно убедителен. Источник жизненной силы христианства заключается в противоречивости учения, в наличии практически по всем позициям противоположных взглядов. Эти взгляды в основном можно подразделить на взгляды Христа и Павла, хотя, на моей памяти, и собственно Иисусовых высказываний порой достаточно, чтобы противопоставить его самому себе. Примеров несть числа, и не стоит их даже приводить. Достаточно вспомнить хотя бы важнейшие столпы организации общества – власть и богатство – то богатому не войти в Царство Небесное, то «каждый оставайся в том звании, в котором призван», то «власть от Бога», то «я  царь Иудейский».
 
Это на меня подействовало, как прозрение, как ушат горячей воды, как откровение. Мои постоянные поиски ответа на вопрос, как может сохраняться и длиться это «безумие», когда наука не оставляет камня на камне от физических, биологических и даже этических основ учения, закончились. Ответ есть – учение самоотрицающее, самодополняющее, имеющее положительный ответ на любой противоположный вопрос и тем самым не «влезающее в душу», а позволяющее под эгидой власти сплочению самых противоположных слоев общества и носителей идей. О противоречивости учения было, конечно, ясно, но что это главная суть христианства – как-то не приходило в голову. Но вот Данэм объяснил, и стало хорошо.
 

Митр. Антоний Храповицкий Христос Спаситель и еврейская революция.

С циничных, потребительских потребностей начинается любая Вера. В этом нет греха. Нет греха и в том, если человек остановится на этом. Не все могут вместить большего...