Как победить в ракетной гонке
 интервью с Гендиректором КТРВ Борисом Обносовым
 
— В начале февраля фирма Сухого приступила к летным испытаниям перспективного авиационного комплекса фронтовой авиации (ПАК ФА), известного широкой публике как истребитель пятого поколения. Какие вооружения для этого самолета делает КТРВ?
 
— Система вооружений ПАК ФА будет включать в себя только новые образцы авиационных управляемых средств поражения. Это ракеты класса «воздух—воздух», тактические и оперативно-тактические ракеты класса «воздух—поверхность» общего назначения, специализированные противорадиолокационные и противокорабельные ракеты, а также управляемые авиабомбы.
 
Главное требование, которое предъявляется к этому оружию, — внутрифюзеляжное размещение. Ну и конечно, повышенная дальность, помехозащищенность, точность. То есть те характеристики, которые позволяют успешно решать самые разные боевые задачи. Например, уничтожение радиолокационных станций без входа в зону ПВО противника.
 
— Премьер-министр России Владимир Путин пообещал, что первые серийные истребители пятого поколения поступят на вооружение в Липецкий центр ВВС уже в 2013 году. Вы к этому сроку успеете все сделать?
 
— Мы сейчас завершаем целую серию опытно-конструкторских работ и в течение ближайших двух лет вый дем на заключительные государственные испытания четырнадцати типов новых ракет и корректируемых авиационных бомб (КАБ). Они охватывают практически всю гамму авиационных средств поражения, вплоть до ракет «воздух—воздух» большой дальности. Некоторые появятся уже в следующем году, некоторые через год. Причем новые ракеты для истребителя пятого поколения будут унифицированы и с другими носителями — Су-34, Су-35 и МиГ-35. Надо сказать, что это довольно внушительный перечень оружия. Тем не менее, я думаю, мы успешно справимся с задачей.
 
— Чем новые ракеты будут отличаться от своих предшественников?
 
— Да почти всем. Это принципиально новые образцы высокоточного оружия. Несмотря на то что многие из них сохранили внешние формы своих предшественников, внутри они имеют гораздо более совершенные системы, чем те, что установлены на истребителях четвертого поколения. Это и новые головки самонаведения, обладающие повышенной чувствительностью к обнаружению целей и лучшей помехозащищенностью, и новые комбинированные ракетно-прямоточные двигатели с регулируемыми параметрами (для сверхзвуковых ракет «воздух—поверхность»), новые боевые части, взрыватели, системы интеллектуальной поддержки и многое другое. Благодаря всем этим системам тактико-технические характеристики нового оружия значительно возрастут. Впервые за всю историю развития авиационного управляемого оружия новая ракета в момент старта не видит цель и должна найти ее в процессе автономного полета.
 
Если взять такой критерий, как дальность, то по этому показателю новые ракеты в два раза превзойдут те, что стоят сейчас на вооружении. У нас все оружие класса «воздух—воздух» подразделяется на три типа — малой, средней и большой дальности. Сейчас малая дальность — это 40 километров, а, например, средняя — до 100 километров. Так вот, утрируя, можно сказать, что цели, которые сейчас поражаются ракетами средней дальности, у нас будут поражаться оружием малой дальности.
 
— А каков же будет радиус действия новых ракет «воздух—воздух» большой дальности?
 
— Цифры называть не буду. Могу сказать только, что очень большой. На текущий момент такой дальности нет ни у одной авиационной ракеты этого класса.
 
— Давайте ваши новые ракеты противопоставим американским аналогам, которые стоят на вооружении истребителей пятого поколения F-22 Raptor и F-35. В чью пользу будет это сравнение?
 
— В целом с США у нас сохраняется паритет. Американские самолеты F-22 и F-35 вооружаются ракетами класса «воздух—воздух» AIM-9X Sidewinder малой дальности и различными модификациями ракет AMRAAM AIM-120 средней дальности. Наши новые ракеты РВВ-МД и РВВ-СД (соответственно малой и средней дальности) практически ни в чем им не уступают, а по некоторым характеристикам даже превосходят. Например, дальность стрельбы РВВ-МД почти вдвое больше, чем у AIM-9X. Российская ракета оснащается усовершенствованной тепловой головкой самонаведения. По чувствительности она идентична американской, по помехозащищенности они соизмеримы. Эта ракета предназначена не только для истребителей и штурмовиков, но и для боевых вертолетов. Что касается оружия средней дальности, то у наших ракет дальность стрельбы примерно на 10 процентов больше. В остальном российские ракеты этого типа имеют практически те же характеристики, что и американские. Поэтому у меня есть полная уверенность, что здесь мы не проиграем.
 
— А в классе «воздух—поверхность»?
 
— Здесь у американцев основная противорадиолокационная ракета — AGM-88 HARM, которая способна поражать цели на расстоянии до 80 километров, развивая при этом скорость почти 3 Маха (три скорости звука. — «Эксперт»). Если сравнивать с ней нашу новую противорадиолокационную ракету Х-31ПД, то при прочих равных боевых возможностях российская ракета превосходит американский аналог по дальности применения в три раза. Этого удалось достичь благодаря новому прямоточному воздушно-реактивному двигателю. По энергопотреблению он где-то в два с половиной раза экономичнее своего предшественника. Это позволяет не только увеличить дальность стрельбы, но и реализовать более сложные схемы полета. В частности, Х-31ПД должна успешно выдерживать дуэльные бои с системами ПВО Patriot.
 
Кроме того, в классе «воздух—поверхность» у нас есть еще две новые ракеты — Х-38МЭ и Х-58УШКЭ. Первая из них модульного типа. Я считаю, что это уникальная многоцелевая ракета. Она может оснащаться комбинированными системами наведения — лазерного, тепловизионного, радиолокационного типа или спутниковой навигации. А вторая ракета — Х-58УШКЭ — оснащается (как и Х-31ПД) широкодиапазонными пассивными головками самонаведения, которые обеспечивают захват всех радиолокационных целей, что тоже очень важно. До сих пор на наших ракетах стояли так называемые селективные головки, каждая из которых захватывала только один тип цели (по частотному спектру), что создавало определенные неудобства, так как под крылом приходилось вешать три-четыре однотипные ракеты, если предполагалось действовать по нескольким типам целей.
 
— Этими ракетами будут вооружаться новые истребители, предназначенные для ВВС. А как обстоят дела с противокорабельными ракетами для самолетов морской авиации?
 
— Здесь мы находимся на завершающей стадии создания сразу двух новых типов ракет — тактической сверхзвуковой Х-31АД и дозвуковой Х-35УЭ. Это будут полностью цифровые ракеты, что обеспечит им лучшую взаимосвязь с бортом самолета и расширит спектр решаемых задач. В отличие от предшественников дальность применения новых ракет возрастет как минимум вдвое. При этом масса боевой части Х-31АД увеличится на 15 процентов.
 
Ну и нельзя не сказать про КАБы. Здесь мы многое можем противопоставить нашим потенциальным конкурентам. Сейчас мы завершаем создание целой серии новых управляемых авиабомб весом 1500 и 500 килограммов, а также меньшего калибра, с увеличенной дальностью действия и новыми системами спутникового и лазерного наведения. Они предназначены для уничтожения различных наземных и надводных целей, включая мосты, корабли, транспортные суда, объекты инфраструктуры и прочее.
 
Я считаю, что КАБы — очень важное оружие, которое должно быть установлено на все версии истребителей пятого поколения. Прежде всего потому, что после уничтожения системы ПВО врага на его территории добивают именно с помощью КАБов. Например, американцы за последние десять лет для своих операций в Ираке и Афганистане закупили свыше ста тысяч корректируемых авиабомб.
 
— Какое направление развития авиационного ракетостроения вы считаете наиболее перспективным?
 
— Все последние войны с участием США показали, что главная ставка делается на применение высокоточного оружия. Если в 1991 году в ходе операции «Буря в пустыне» в Ираке доля высокоточного оружия составляла семь процентов, то восемь лет спустя в Югославии она уже достигала 70 процентов. Думаю, что эта тенденция будет развиваться и дальше. И нам надо быть к этому готовыми. Что ни говори, но наша страна уже не такая большая, как раньше, причем ее население стремительно уменьшается. И если нам, не дай бог, придется с кем-то серьезно воевать, то лучше всего, чтобы это было без «горячего» контакта.
 
— Такое впечатление, что руководство Пентагона буквально помешалось на концепции так называемых умных войн. Американцы уже несколько раз проводили испытания гиперзвуковых летательных аппаратов. Это и есть будущее авиационного ракетостроения?
 
— Безусловно. Я считаю, что разработка таких ракет, способных летать со скоростью в 10–12 раз выше скорости звука, — самое перспективное направление развития авиационного вооружения. Без сомнения, это прорывной проект — квинт эссенция всего развития ракетных технологий. Здесь будут применяться новые двигатели, новые материалы, новое бортовое радиоэлектронное оборудование. Такой проект по своей значимости сопоставим с запуском первого спутника или с освоением околоземного пространства в пятидесятых-шестидесятых годах. Ради решения этой задачи должны быть сконцентрированы все ресурсы государства, в том числе интеллектуальные.
 
— А в чем, собственно, заключается технологический прорыв?
 
— На самом деле автономный полет на гиперзвуковой скорости — очень сложная задача. Гиперзвук — это минимум 5 Махов. Наша ракета Х-31 в ряде случаев достигала скорости 4 Маха, но не больше. А чтобы развить минимальную гиперзвуковую скорость, нужна новая комбинированная двигательная установка, способная работать как на дозвуковых, так и на больших сверхзвуковых скоростях. Сейчас у нас есть прямоточный воздушный реактивный двигатель, который прекрасно работает на сверхзвуковых скоростях. Здесь мы идем наравне с передовыми странами. Но чтобы вырваться вперед и достичь боМЃльших скоростей, требуется обеспечить сверхзвуковое горение топлива в подобном прямоточном двигателе. Ну или создать еще один новый двигатель. Вот эту задачу и должны решить конструкторы. Но это еще не все. На скорости свыше 7 Махов резко увеличивается воздействие на бортовое радиоэлектронное оборудование, образуется плазма, происходит ионизация, обтекатель разогревается до немыслимых температур. А ведь он должен обеспечить радиолокационную прозрачность для головки самонаведения. Соответственно, нужны новые материалы, нестандартные конструкторские решения. То есть необходимо задействовать весь комплекс новых разработок, которые сегодня есть в аэрокосмической отрасли. Однако я уверен, что эта задача рано или поздно будет решена.
 
— Насколько я знаю, разработки гиперзвуковых авиационных вооружений в нашей стране, да и в США ведутся уже давно, но, по большому счету, похвастаться пока нечем…
 
— В США серьезные работы начались в восьмидесятых годах. Если я не ошибаюсь, в 1982 году у них в рамках NASA стартовала программа National Aero-Space Plane (NASP) по созданию гиперзвуковой техники. Она объединяла свыше 60 подпрограмм, которые охватывали все ключевые направления — аэродинамику, двигатели, бортовое радиоэлектронное оборудование, топливо и так далее. Кстати, именно в рамках NASP широко применяются нанотехнологии. И в результате американцы уже перешли к стадии испытаний.
 
— А мы?
 
— У нас такие работы велись в начале семидесятых и даже были созданы свои прототипы. Но потом, в девяностых годах, как вы знаете, все это дело похоронили. Прежде всего потому, что продолжение работ требовало очень больших капиталовложений. Но сейчас многое изменилось, есть позитивные сдвиги. Эта тема предметно обсуждалась на Военно-промышленной комиссии. Мы выиграли соответствующий тендер и сейчас активно занимаемся изготовлением прототипа. Надеюсь, что в ближайшие два года уже будут первые результаты. Больше ничего не скажу, боюсь проболтаться.
 
— Помимо ракет и авиабомб ваша корпорация разрабатывает и выпускает довольно широкий спектр морских средств поражения. Как развивается сотрудничество КТРВ с нашим ВМФ?
 
— Мы предложили главкому ВМФ Владимиру Высоцкому разработать и принять комплексную целевую программу создания морских средств поражения. В ней четко должны быть увязаны сроки производства новых кораблей и средств поражения к ним. А то у нас часто бывает так, что есть новые торпеды, а подлодка, на которой надо их испытывать, все еще стоит в доке. Свои наработки мы представили, думаю, этот вопрос удастся решить в рабочем порядке в ближайшее время.
 
— Какие новые вооружения для ВМФ сейчас разрабатывает КТРВ?
 
— Прежде всего это торпеды, в том числе большого диаметра (свыше 500 миллиметров). Их делает московское предприятие «Регион», входящее в состав нашей корпорации. Это головной исполнитель по морскому подводному оружию. На него приходится примерно 60 процентов всех опытно-конструкторских работ, выполняемых по этой тематике по линии ВМФ, и около 48 процентов серийного производства. Мы сейчас завершаем испытания системы противолодочного комплекса «Пакет»-Э/НК, которая включает в себя новые торпеды и противоторпеды для защиты корабля от подводных лодок. Эта система позволяет, с одной стороны, парировать атаку противника и обезопасить корабль, а с другой — нанести эффективный ответный удар. Кроме того, мы продолжаем работы по торпедам «Шквал», которые способны под водой двигаться со скоростью 100 метров в секунду. Это самое грозное морское оружие, которое было создано в СССР. И я рад, что нам эту тематику удалось сейчас возродить.

— В прошлом году, в разгар кризиса, КТРВ смогла нарастить продажи и увеличить выручку до 31,3 миллиарда рублей. За счет чего это произошло?
 
— Да просто повезло! Но если говорить серьезно, то, конечно, нам очень сильно помог госзаказ (на авиационные средства поражения для Су-34 и Су-35 общей стоимостью 6 млрд рублей. — «Эксперт»). Его рентабельность по сравнению с экспортными контрактами невелика, всего несколько процентов. Поэтому при росте выручки чистая прибыль у нас упала в полтора раза. Тем не менее именно госзаказ в сочетании с экспортными контрактами позволяет обеспечить поступательное развитие нашей корпорации. Потенциал внутреннего рынка огромен. Я с удовольствием продавал бы намного больше оружия внутри страны. Но, к сожалению, спрос со стороны Вооруженных сил на нашу продукцию до последнего времени был незначительным. За предыдущее десятилетие у нас новых ракет было закуплено столько, что в реальных боевых действиях это количество было бы израсходовано за один день. Между тем августовские события на Кавказе показали, что без хорошего оружия невозможно защитить собственные интересы. И нынешнее руководство ВВС это отлично понимает. Поэтому я надеюсь, что теперь ситуация в корне изменится. Могу сказать, что уже в нынешнем году мы планируем увеличить выручку примерно до 40 миллиардов рублей.
 
— До недавнего времени КТРВ почти три четверти своей продукции поставляла на экспорт. Какую долю экспорта в общем объеме продаж вы считаете оптимальной?
 
— В этом году у нас экспорт и гособоронзаказ сравняются. Я считаю, что это хорошее соотношение для живучести нашей корпорации. Потому что без экспортных контрактов при сегодняшней рентабельности госзаказа мы не выживем.
 
Нам нужно проводить масштабную модернизацию производственных мощностей, закупать новые станки, привлекать новые высококвалифицированные кадры. Все это требует очень больших инвестиций.
 
— Каких?
 
— Сейчас только в рамках корпорации мы реализуем 17 проектов технического перевооружения производственных мощностей и реконструкции. На основной площадке строим несколько новых зданий, новый лабораторно-конструкторский корпус. Он очень важен для нас, так как там будет создана современная безэховая камера для моделирования различных условий при испытании нового оружия. Это позволит существенно сократить расходы на натурные летные испытания. Так вот только этот проект потребует нескольких сотен миллионов рублей, а вся программа модернизации — нескольких миллиардов.
 
— Эти средства предоставит государство или вам надо будет изыскать их самостоятельно?
 
— Государственное финансирование, конечно, предусмотрено, но его недостаточно. Сейчас действует ФЦП развития оборонно-промышленного комплекса до 2015 года. Она предусматривает долевое финансирование таких проектов. То есть, грубо говоря, если государство вкладывает сто рублей, то предприятие должно вложить примерно пятьдесят рублей своих средств. Пока мы это требование выполняем. Но когда счет инвестиций пойдет на миллиарды, нам без дополнительной помощи государства уже не обойтись. Потому что если бы мы имели в загашнике миллиарды, то уже давно все сделали бы сами.
 
— Что еще, кроме денег, вам нужно от властей?
 
— На самом деле главная проблема в ритмичности выделения средств. Да, нам субсидируют процентную ставку по кредитам. Но средства приходят с большим опозданием. У нас производственный цикл ракет составляет от девяти до одиннадцати месяцев. И если мы сами не начнем вкладывать свои средства, то попросту прошляпим заказ. Поэтому часть работ по гособоронзаказу и по экспортным контрактам мы вынуждены авансировать за счет собственных средств или брать кредиты в банках. Только в прошлом году на обслуживание нашего кредитного портфеля мы потратили почти полтора миллиарда рублей, а ведь могли бы вложить эти деньги в производство.
 
— Как эту ситуацию можно изменить?
 
— Сегодня в Минобороны уже принято решение, что авансирование должно составлять не менее 80 процентов от суммы заказа, а не 15 процентов, как раньше. И они стараются выйти на эту цифру. Так что определенные сдвиги есть.
 
— Вернемся к экспорту. Рынки традиционных покупателей нашего оружия, Индии и Китая, судя по всему, близки к насыщению. Кто может их заменить?
 
— Такие растущие партнеры, как Вьетнам, Алжир и Венесуэла. Мы продолжаем активно развивать наши связи и с Индией. Там наблюдается ужесточение конкуренции, но этот рынок я считаю по-прежнему перспективным. А вот Китай действительно сократил закупки у нас. Но он уже давно не является для нас партнером номер один. Китайцы, как говорится, уже наелись импортным оружием и теперь хотят попробовать производить все собственными силами.
 
— Насколько я знаю, они даже клонировали вашу ракету Х-31 и теперь принялись за другие. Это представляет для вас угрозу?
 
— Ну, положим, Х-31 они еще очень долго не смогут сделать. Ее даже американцы не могут воспроизвести. Но то, что в перспективе Китай — это страна номер один, по-моему, понятно всем. И те, кто раньше говорил, что китайцы не сделают, грубо говоря, «мерседес», теперь видят, что ошибались. Китай способен на многое.
 
— Это же только внешний вид, а начинка там ужасающая.
 
— Вы правы, но за внешним видом последует и все остальное. Мы вот тоже начинали в шестидесятых годах с «Жигулей», но дальше у нас никакого прогресса не последовало. А у китайцев прогресс виден. Они уже делают свои автомобили, другую сложную технику, даже станки делают. А мы за все эти годы практически лишились перспективного станкостроения и теперь вынуждены закупать станки в Японии, Корее, на Тайване, в том же Китае. А ведь собственное станкостроение — это основа всего машиностроения.
 
— Честно говоря, не верится, что китайцы делают действительно хорошие станки.
 
— Конечно, если брать металлообрабатывающие станки, то Китай верха еще не достиг.
 
Но, например, стендовое оборудование, вибростенды или, скажем, климатические камеры — все это у них очень достойного качества. Это очень сложные инженерные сооружения, и тот факт, что эту продукцию у Китая закупают западные компании, говорит о многом. Это значит, что они освоили передовые технологии. Да, конечно, не без помощи западных компаний. Например, в том же станкостроении у них СП с японцами. Но это лишь первый шаг. Сейчас они, как вы говорите, клонируют, но потом уже все будут делать сами. Я уж не говорю о том, что они умеют хорошо продавать. Все рынки забиты китайскими металлорежущими станками. Другое дело, что они проигрывают западным по надежности, долговечности и некоторым другим критериям. Но факт налицо, все эти уроки истории китайцы очень быстро выучили.
 
— Вы действительно думаете, что китайцы смогут составить серьезную конкуренцию России на рынке авиационных средств поражения?
 
— Конечно. Если бы я так не считал, то не старался бы всеми силами ускорить создание новых вооружений. Да, я вижу, что Китай — это конкурент, может быть, не завтра, не послезавтра, но через пять лет точно. И занижать его роль ни в коем случае нельзя. Это было бы ошибкой.
 
— Тем не менее серьезного боевого самолета они создать так и не смогли, хотя уже лет двадцать над ним работают…
 
— Это пока не смогли. Время пройдет очень быстро.