Комментирует  Александр Архангельский, публицист, телеведущий, писатель:
 
Как правило, открытые письма – это жест отчаяния в большей степени, нежели попытка объясниться с верховными правителями. Я имею в виду политиков, с историями открытых писем Патриарху не надо это сравнивать.
 
Открытые письма Патриарху – это попытка через голову церковной бюрократии обратиться напрямую к Предстоятелю. А открытые письма президенту – это свидетельство рухнувших, неработающих систем связи, как горизонтальных, так и вертикальных. И фактически это крик отчаяния.
 
Что касается письма Макаревича – он сказал, что дважды-два – четыре, трижды-три – девять. Я тоже езжу по регионам и тоже прекрасно знаю, что, как минимум последний год, с сентября 2011 не Болотная, не Поклонная, не Площадь Сахарова определяет настроения в стране, а гораздо более жесткие высказывания регионалов.
 
Ситуация зашкаливает, по рынку бродят голодные стаи недокормленных спецслужб, бюрократии развелось больше, чем нужно, просто на всех уже не хватает. Раньше потоков хватало на всех, теперь они оскудели, а людей, которые имеют возможность государство обирать в бизнесе, выросло невероятно.
 
И, конечно, это чревато катастрофой, потому что беда наступает для власти, не когда полторы сотни, или даже десятки тысяч интеллигентов говорят свое «фе», а когда люди, занимающиеся устройством практической жизни не в столице, а на просторах страны, говорят свое «фу». Вот это «фу» звучит примерно как «фас!».
 
Но, в конце концов, мне надоело думать за власть. Хочет – сообразит, что делать, не хочет – не сообразит. Макаревич просто прокричал то, о чем говорят уже вслух, но пока еще не очень громко, по всей стране. А вот Владимир Путин пусть сам думает, что он должен делать – я в этом не советчик.

Быков:
 
"...Главная наша проблема сегодня не в том, что мы разучились говорить, а в том, что отучились слушать. Мы говорим на принципиально разных языках. Обществу важно заявить о проблеме – власти важно ее переформулировать, замылить или отфутболить.  
   
 Диалог возможен там, где есть общая цель. Раньше таких целей не могло быть у Коха с Шендеровичем (которые теперь под общим гнетом общаются вполне нормально, хоть и не без яда). Сегодня общая цель невозможна для Макаревича и Путина, для артистов и Капкова, для Ройзмана и полицейского начальства, для тех, кто подписывается за Pussy Riot, и тех, кто стремится закатать их по максимуму.  
   
 Сколько писем ни пиши, механизма влияния на власть нет.
 
И это приводит к фундаментальному расколу и к горькому итогу: письма пишутся не для того, чтобы нечто изменилось, а для того, чтобы спаслась репутация. Единственная цель – не решить проблему, а сохранить лицо. Это очень трогательно, но совершенно бессмысленно. А главное – это подменяет цель общественной активности: она не в том, чтобы добиться перемен, а в том, чтобы спозиционировать себя.  
   
 Это гнилая, разлагающая практика, описанная у Горького в седьмом фельетоне из цикла «Русские сказки» с исключительной точностью: пересказывать не буду, потрудитесь прочесть. Ей-богу, посмеетесь.  
   
 Что делать? Ответ прост. Искать такой язык, чтобы «они» поняли. Не усмотрите тут, пожалуйста, разжигания. Очень может быть, что я имею в виду английский..."
 
 

Письмо в поддержку Pussy Riot
21 августа 2012, 14:37
 
Актер, писатель и драматург Стивен Фрай выступил в поддержку Pussy Riot, обратившись к девушкам с открытым письмом…
 
 Дорогие Мария, Надежда и Екатерина!  
 
 Не могу представить себе, что вы сейчас чувствуете – после несправедливейшего, чудовищного приговора.  
 
 Я хочу, чтобы вы знали: многие и многие люди по всему миру думают о вас и делают все, что в их силах, чтобы решение суда было пересмотрено, изменено или вовсе отменено.  
 
 Это было время раздумий для меня: повсюду, в твиттере ли или в кафе и барах Лондона, аргументы «за» перемежались с аргументами «против». Некоторые считают, что вы совершили кощунство (кощунство описывается как преступление без жертв, но если в вашей стране это противозаконно, как это было когда-то в моей, то следовало ожидать какого-то наказания), другие просто считали ваш поступок безвкусной, грубой акцией протеста.  
 
 Я прочитал Ваше последнее слово, Екатерина, и я уверен, что несмотря на то, что панк-стиль способны принять не все люди – некоторых он выводит из себя, - я уверен, что Вы, тем не менее, высокообразованные, интеллигентные люди, которые ясно понимали, что делают и имели самые светлые побуждения. Вы шли в храм не из-за претензий к религии, церкви или христианству – вас не устраивали панибратские отношения Путина с высшими чинами РПЦ, особенно в этом конкретно здании, в храме Христа Спасителя.  
 
 Но большинство здравомыслящих людей, будь они христианами или нет или даже слепыми или глухими, - для большинства очевидно: такой долгий процесс и такой суровый приговор невозможны в стране, которая называет себя справедливым демократическим государством.  
 
 Я пишу все это как откровенный русофил. Это непросто – смириться с тем, что страна Чайковского позволяет бритоголовым нацистам или фундаменталистам-церковникам диктовать свою волю в отношении, например, людей нетрадиционной сексуальной ориентации. Поразительно, как история в Россия умудряет повторять саму себя. Пушкин, помнится, был сослан обиженным царем. Достоевского приговорили к расстрелу и помиловали в последнюю минуту перед отправкой в ссылку, тоже. Ну а в советское время, как мы знаем, художники, писатели, интеллигенция, либералы всех мастей жили в Союзе под постоянным страхом высылки, принудительных работ или ареста. Сегодня мы движемся, кажется, в том же направлении. Я не сравниваю вас с Пушкиным или Достоевским – я говорю только о том, что борьба за свободу слова не зависит от масштаба личности, не ограничивается величиной таланта.  
 
 Некоторые циники (на моей родине их полно) спросят, почему я не пишу о заключенных в Иране или Китае. Потому что во мне теплится слабая надежда, что на Россию и ее лидера повлиять все-таки легче. Я знаю, как ненавидит российский лидер и его последователи «поучения» со стороны Запада, но это тот случай, когда молчать просто невозможно. И в этом причина. Путин не монстром себя выставил. Путин выставил себя дураком. Говорят, Гитлер не стал бы Гитлером, если бы мир вовремя начал над ним смеяться. Я не называю Путина Гитлером. Пока. Но сейчас – как раз время начать над ним смеяться и вызволить вас из заключения.

Баллада сравнений
Д.Быков
22.09.2012  
 
 
 Нежны поцелуи при свете звезд, и травка нежна весной; и девичий рот, и заячий хвост, и розовый нос свиной; нежна любовь, живущая в нас, и тексты, что мы творим; нежна клубника, и ананас, и киви, и мандарин; нежны переливы заката, святого Эльма огни, вивальдиевы стаккато — но много нежней ОНИ! Нежнее, чем пальцы взломщика, нежней, чем стихи Басё, —
 
 НЕЖНЕЙШИЕ ЧУВСТВА ПОГРОМЩИКА! Ведь их задевает всё.
 
 Их задевает литература, их задевает карикатура, их задевает моя натура с бесстыдным моим пером! В ответ хватается арматура — и делается погром.
 
 Безмерно тонок красотки стан и шерстка кошачьих лап, и шелк, чья родина — Индостан, и юмор «Комеди клаб», тонки античная строфика, нейлон, лавсан и кримплен, тонки ручонки дистрофика и интеллигента член, намеки письма любовного, сплетенья телебрехни, тонки остроты Верховного — но много тоньше ОНИ! Тоньше приборов меряющих, тоньше жала в осе —
 
 ТОНЧАЙШИЕ ЧУВСТВА ВЕРУЮЩИХ! Ведь их задевают все.
 
 Их задевают концерты в клубе, их задевает кино в ю-тубе, Мадонна их задевает в кубе, к оружию их зовет, — и уж совершенно они в отрубе, завидевши Винзавод.
 
 Предельно зорок простой народ, что всех обвинить готов; бессонно зорок подземный крот — порукою «Марш кротов»*; зорка Фемида, чьих строгих мер страшится и юркий клоп, — был зорче только певец Гомер и им воспетый Циклоп, но зоркость их — не моя забота. Старались они вотще.
 
 И только ЗОРКИЙ ГЛАЗ ПАТРИОТА выносит меня вообще!
 
 Ему не виден позор, разор, упадок чужой и свой, и все уменьшающийся зазор меж Веймаром и Москвой, запас, мелеющий, как Азов, омоновский плексиглас, и тупость верхов, и тоска низов, и сдувшийся средний класс, и новый кризис — незваный гость, и Думы тщетная прыть... Он видит только жалкую горсть, посмевшую пасть открыть. О, как она его не устраивает! Трудись, братва, не филонь. И он удваивает, утраивает свою отважную вонь.
 
 Сильны шальные наши ветра, что воют в краю родном, загул ночной, и тоска с утра, и лень на работе днем; силен наш путь с роковым повтором, и мир, кладущий на нас с прибором, и мерс в броне и с крутым мотором, и злоба, что правит бал, —
 
 но все слабей, чем восторг, с которым я это все
 
 ЛЮБЛЮ!
 
 __________
*Песня Михаила Щербакова.

Герой недели - юбиляр Владимир Путин
 
Увы, не объяснит никто вот –  
Ни враг, ни друг, ни ход планет, –  
Что есть такой прекрасный повод,
А слов, его достойных, нет.
 
Верховный жрец, любимец Бога,
Кумир, сплотивший большинство,
Ни про кого еще так много
Я не писал, как про него, –
 
Поскольку в игрищах без правил,
Где позабыто слово «грех»,
Он одного себя оставил
И подставляется за всех.
 
Но в светлый праздник юбилея,
Придя с героем к рубежу, –  
Я, хоть и горько сожалея,
Приличных слов не нахожу.
 
Где мне их взять? Извлечь из колбы?
В старинных книгах раскопать?
На пятьдесят еще нашел бы,
На пятьдесят, допустим, пять…
 
Да год назад еще нашлось бы.
Тогда любой обществовед
Еще нашел бы, может, просьбы,
Хвалу, ругательство, совет,
 
Иль обругал бы, иль возвысил
Своей одической строкой…
Но в этом был какой-то СМЫСЕЛ!
А нынче вовсе никакой.
 
Он лично выбрал эту драму,
В конце которой – пустота.
Вступив на путь, ведущий в яму,
Он не решает ни черта.
 
Кого угодно он возвысит,
Лишит зарплаты, головы –  
Но от него уже зависит
Сегодня мало что, увы.
 
Его приказ беспрекословен
Среди окрестных лад-калин,
Но мало в чем уже виновен
Наш одинокий властелин.
 
Его покуда надо славить,
Его рискованно бесить –  
Но, право, не с чем и поздравить,
И точно не о чем спросить.
 
По-человечески жалея,
По-человечески грустя,
Ему слова для юбилея
Найду я десять лет спустя, –
 
Авось не сбудутся напасти
И всенародная беда,
Авось он будет не во власти…
 
Но если будет – что тогда?!
 
Д. Быков

To lb
 Обществоведение от Кирилла Фролова...

...
Присмотрись, моя Родина, зренье промой: не застой на дворе, но отстой. У одних получается тридцать седьмой, у других — девяносто шестой. Одному открывается щедрый просвет, а к другому ползет крокодил. К Сердюкову претензий у следствия нет: на Болотную он не ходил. Я не враг Сердюкову, я сам не монах и терпеть не могу недотрог — мне претит пребывание в двух временах, а с учетом нацлидера — в трех. У нацлидера — время расправ и щедрот, расточаемых щедрой рукой. Я не знаю, в какой он эпохе живет. Я не видел эпохи такой. Он засел на каком-то таком рубеже, где теряется взгляд чужака: то ли там, где истории нету УЖЕ, то ли где не настала ПОКА.
 
Мой рассудок убогий до боли в мозгу повторяет себе: понимай! Никаких аналогий найти не могу — разве поздний уже Николай, консерваторов идол и фрейлин герой, обладатель чугунной спины… Восемьсот пятьдесят, полагаю, второй, за три года до Крымской войны; революций боится, все время следит, чтоб Ла-Тампль не внедрили ему… Достоевский сидит, и Тургенев сидит, и на съезжей кропает «Муму»… Это было всеобщее горе уму и частичный отказ от ума; над страной уже внятно звучало «Муму» — но страна оставалась нема… А потом нас подставил изменчивый Марс, и Отчизна проснулась с трудом. Это было уже, повторилось как фарс, а вернулось уже как дурдом.
 
И в дурдоме не рай, а особо зимой. И поэтому, вслух говоря, на дворе намечается тридцать седьмой, но двухсотое в нем мартобря.
 
Д. Быков
 
http://ru-bykov.livejournal.com/1565969.html  

Итоги 2012 Ольги Седаковой:
 
Прошедший год у меня явно распадается на две половины. Первая половина — где-то до инаугурации президента. С ней для меня связано слово «пробуждение» — или «встреча». Начиная с декабрьских манифестаций2011 года, мы оказались свидетелями пробуждения широкого просвещенного общества: не оппозиции, подчеркну, а именно общества, которое до этого казалось полностью погруженным в безразличие.
 
Слово «достоинство» было главным словом этих манифестаций. Люди, которым необходимо, чтобы их достоинство не было унижено, встретились на улицах и увидели с изумлением, как их много. Это что-то сулило, вселяло надежду.
 
Второй половине года, на мой взгляд, подойдет если не слово, то образ «движения в тупик». Летом начали приниматься, один за другим, репрессивные законы. Власть показала, что опорой ее будет не эта просвещенная часть общества, а «простой человек» из советской пропаганды. И добром это кончиться не может.
 
Причин для недовольства много, и если его никак не позволяется выражать, если власть не может вести мирный и деловой диалог с собственным народом, то это может привести к гораздо более радикальным столкновениям.
 
http://www.pravmir.ru/itogi-2012-olgi-sedakovoj-vstrecha-i-dvizhenie-v-tupik/  

To Tork
  Да, либералы правы. Они постараются сделать всё возможное, чтобы черни и вовсе не осталось на земле.

To lb
 To Tork
 изменяются стандарты, а разделение остаётся
 

Вспомнить пора, что Д.Быков всегда с нами:
 
"Власть делает все, чтобы дискредитировать себя максимально забавным образом"
 
Писатель Дмитрий Быков рассуждает о том, куда может завести Россию прогрессирующий абсурд.
 
Главная тема дискуссий между оптимистами и пессимистами сегодня выглядит ослепительно просто: чем хуже – это тем лучше или все-таки тем хуже? Одни говорят: чем быстрее ситуация дозреет до полноценного абсурда, тем быстрее закончится вся эта выморочная полоса в российской истории и начнется что-нибудь новое. Другие замечают: если что и начнется, оно будет хуже, чем теперешнее зыбкое равновесие.  
 
В самом деле, Россия сегодня по всем признакам – деградирующая система, а в таких системах будущее не сулит особенных преференций. Допустим, все члены "Единой России" окажутся тайными обладателями зарубежной недвижимости и всех их из партии выгонят со свистом и улюлюканьем. Но велика вероятность, что место "Единой России" займет, допустим, "Великая Россия" Дмитрия Рогозина, и она до поры до времени не будет воровать – у нее будут другие интересы. Им будет хотеться железного занавеса, или публичных казней инакомыслящих, или радикального перевооружения и превращения страны в единый боевой лагерь – и кто тогда заплачет по Путину или Медведеву?
 
Еще один пример полновесного абсурда – уголовное преследование Елены Кохтаревой, 57-летней пенсионерки, которая, как выяснилось, кидалась пластиковыми бутылками в московский ОМОН. Бутылки были пустые, что, впрочем, не смягчает ее вину. Само посягательство на ОМОН, сама мысль о том, что в него можно чем-либо кинуть, — для власти невыносимы. Легко представить хор лоялистов в Сети: да в Штатах она бы за такое уже на электрическом стуле отдыхала! Вот тут и гадай: хорошо это для российской власти – преследовать старушку за пустые пластиковые бутылки, гонять к ней в деревню следователя, переводить ее в разряд обвиняемых, брать подписки о невыезде, о неразглашении — или это еще один самоубийственный абсурд, свидетельствующий о деградации? С одной стороны, новая запугиваемая таргет-группа – российские пенсионеры – будет надежно запугана, а то она что-то отворачивается от "Единой России". Старики-то были наш последний резерв, триарии, можно сказать. А с другой – если у власти такие враги и она боится пенсионеров с пластиковыми бутылками, как это говорит об устойчивости всей конструкции?  
 
Мы же всегда зеркало нашего врага, хотим того или нет. Если российская власть опасается НКО, Хельсинкской группы и лично 85-летней Людмилы Алексеевой, это еще можно понять – за ними якобы стоит вся мощь американской демократии; но кто стоит за Еленой Кохтаревой? И не приведет ли вся эта грозная атака к тому, что за нее горой встанут миллионы российских пенсионеров?
 
Так что окончательного ответа на роковой вопрос – вреден или полезен абсурд — у меня до сих пор нет.  
 
С одной стороны, власть делает все, чтобы дискредитировать себя максимально забавным образом, с другой – хотелось бы принадлежать к менее забавному сообществу, чтобы оставалось чем гордиться.  
 
Только одно внушает мне безотчетную симпатию к этому растущему абсурду: может быть, после столь мощного его нарастания на руинах нынешней конструкции трудней будет на полном серьезе выстроить рогозинский монолит.

Политика глазами политологов:
Александр Морозов — Владимир Пастухов. Переписка из двух углов.  
 
АЛЕКСАНДР МОРОЗОВ из Москвы и ВЛАДИМИР ПАСТУХОВ из Лондона продолжают эпистолярную хронику того, как страна погружается в «микрототалитаризм»
 
http://www.colta.ru/docs/21390  

Наверное, наше общество расколото не на левых и правых, не на коммунистов и либералов, даже не умных и дураков, а на садистов и мазохистов. Садисты ставят такие памятника, а мазохисты им рукоплещут.

 Здорово.  Аберрация.