Владимир Беляков
* * *
Дикую вещь я сейчас напишу:
не позову я тебя к шалашу.
Льется с волос на ресницы асфальт,
медленно к лезвию тянется скальп,
неумолимо в разрыве ключиц -
крест вожделенья тугих ягодиц.
Ты понимаешь, как пошл я и стар,
мелок и зол, как голодный комар?
Как ненавистна мне тонкая суть
слога высокого, если уснуть
и на при творстве высокой груди
истину в отрочестве приобрести?
Я за последние дни помрачнел,
фьорды морщин впились в лысины дел,
под небесами - мешки с резедой,
а небеса набухают водой,
сблизились в думе две тучи на них,
в гари заоблачной - ангел затих,
сера с небес так когда-то лилась,
как проявилась моя ипостась -
темная, томная, словно халва,
всеми забытая в хламе стола,
липнет к зубам и несет в отворот,
сладкое слово крапивою жжет,
все отравились, к закату летят,
я на стене, как рекламный шпинат.
Мой олененок, лесная свирель,
тропка до дому, тепла канитель, -
сердце мое запеклось в янтаре,
капелькой крови янтарь в серебре,
стенки шкатулки вокруг серебра,
брошена та в неуюте двора -
серый усталый комок бересты...
Двор от тебя за четыре версты,
знаешь лишь ты, а не видят - лишь все.
Глупая белка бежит в колесе.
"Я не зову" - это малый кондак.
Новый тропарь сочинил зодиак:
дабы ближайший не поцеловал,
как Гефсиманский велит ритуал,
как размышлял наш возлюбленный друг,
лук наводя на мишени разлук.
Мудрость, Любовь, безусловная Власть
словом одним повелеют отпасть -
ты отойдешь навсегда, насовсем,
я ж окончательно голос свой съем.
Я предаю этот дружеский мир,
где надо мной не зенит, а надир,
где - " о, конечно, не буду" - но ведь,
мысль изреченная - ложь - или смерть.
"Ты не пиши" - это наш антифон,
клиросы плачут о нас в унисон.
2оо7