ТЕНЕВАЯ НАУКА
ПРОЛОГ В МИНИСТЕРСТВЕ.
Я тихо вошёл в зал и сел на свободный стул. Почтенного вида докладчик явно заканчивал выступление.
– На этом снимке запечатлено Солнце в микролептонном излучении. Снимок сделан сквозь кирпичную кладку. А на этом за спиной человека виден интерьер комнаты, отделенной от помещения съёмки четырьмя стенами. Микролептонное излучение пронесло сквозь них оптическое изображение.
Докладчик умолк. Я сидел, открыв рот. Поднялся председатель.
– Товарищи, мы выслушали сообщение Анатолия Фёдоровича Охатрина. Вопросов не возникло, оппонентов тоже не оказалось. Будем заканчивать – Он взглянул на меня – Тут подошёл товарищ Александров. Может, вы хотите что-нибудь сказать? Уж извините, что так получилось, не подумайте, что нарочно…
Я встал, чувствуя себя одураченным.
– Я не слышал, что здесь говорилось, и могу лишь повторить то, о чём писал министру. Недопустимо развертывать масштабные программы прикладных исследований на основе непроверенных, фантастических сообщений. Ведь нам говорят о потрясающем открытии: обнаружено пятое фундаментальное взаимодействие, причем дальнодействующее. И оно регистрируется элементарными средствами. Подобные сообщения требуют экспертизы со стороны Академии наук. Что до меня, то я убеждён в ложности этих сообщений. Физика устанавливает жесткие ограничения на величины ещё неизвестных сил, и такие открытия просто невозможны. В основе этих утверждений лежат ошибки, самообман или, не исключаю, просто обман.
– Так, – сказал председатель, – больше выступлений не будет? Что ж, можно и экспертизу. Подводим итог, товарищи. Наши планы не меняются, оснований для их пересмотра нет. Мы не сомневаемся, что платим вам не зря. Задание министра мы выполнили, заканчиваем.
Все зашевелились. Но тут встал человек рядом с председателем.
– А я считаю, что так заканчивать нельзя. Позвольте мне сказать, Игорь Сергеевич!
– Пожалуйста.
– Вот тут говорили о планах, об исследованиях, а у нас есть готовая продукция! У меня на руке механические часы. Если их поднести к любому присутствующему, то каждые двое из троих сразу почувствуют их действие. Эти часы стабилизируют кровяное давление, снимают головную боль и делают многое другое. Когда их поднесли к пьянице в очереди за спиртным, он сразу ушёл, сказав, что ему не нужна водка. Товарищи! Эти часы заменяют экстрасенса! Мы не знаем, как они действуют. Это вопрос к науке. Но мы умеем их делать. Секрет в форме корпуса, в цвете и в каббалистических знаках. И мы готовы к массовому производству таких часов!
– Так – сказал председатель, – мы принимаем к сведению это очень интересное сообщение товарища Якубовича, чтобы в дальнейшем вынести по нему решение. Больше выступлений нет?
Выходя в толпе из зала, я боролся с чувством нереальности происходившего.
Это не фельетон, а почти стенографическая запись окончания серьезного заседания. Предыстория его такова. Последние годы я регулярно сталкивался с притязаниями на открытие новых лучей, полей, частиц с удивительными свойствами. Они, с одной стороны, сквозь всё проникают, а с другой – на всё влияют. Лучи всемогущи: и лечат, и убивают – кому что надо. Обеспечивают связь на любых расстояниях. Влияют на климат, способны предотвращать землетрясения, повышают лактацию коров и урожайность зерна. Снижают потребность людей в пище, а машин в топливе, но опасны для чужой боевой техники и при этом экологически благотворны. Словом, на вкус любого ведомства. Не раз я читал отчеты о подобных открытиях – отчеты, подписанные остепененными учёными и, неизменно, совершенно секретные. И я писал возмущенные рецензии, обличая беспредельную невежественность авторов и тех, кто давал им деньги. И ругал последними словами идиотскую секретность, плодящую мракобесие. Ведь в условиях гласности знаменитые N-лучи Блондло прожили чуть больше года – их закрыл остроумный Р. Вуд. (Теперь я вижу, что ошибался. Кроме гласности, нужно кое-что ещё: совесть и мужество).
Мои рецензии где-то оседали, а караван безумных открытий шёл. И вот я узнал, что уже существует государственная программа по исследованию и использованию каких-то новых полей и что ряду отраслевых предприятий предлагается в ней участвовать. Подробности сообщались на инструктивном совещании. Звучал всё тот же набор басен на темы научной фантастики и расхожей мистики в несколько обновленной упаковке. Но впечатлял размах этой деятельности, принимавшей масштабы бедствия! Из моего одинокого призыва одуматься ничего не вышло. В ответ я услышал, что такие враги прогресса, как я, гробили кибернетику и генетику.
И тогда я написал ряд писем в высокие инстанции с призывом прекратить трату денег и разобраться со всей этой теневой наукой, вытащив её пред светлые очи Академии наук.
Министр в числе адресатов получил письмо и велел разобраться. Как это сделали – я уже описал. Меня долго выдерживали на подходе к заседанию, говоря, что оно откладывается. А потом сказали: идите скорее, уже всё кончается. Так в протоколе я оказался, а в натуре не был. Потом опытные люди мне объяснили: простой аппаратный приём блокировки нежелательного участника. И посоветовали: брось это дело, сомнут. Ведь большими деньгами пахнет, особенно теперь, когда их в наличные можно переводить.
В эпоху гласности мы наслышались мрачных историй о былом торжестве клановых и корпоративных сил над разумом и справедливостью. Но казалось, времена унижения науки ушли в прошлое с лысенковщиной. Увы! Естественные науки тогда освободились только от идеологического диктата. По-прежнему над наукой сохраняется административно-номенклатурная власть, по крайней мере над отраслевой наукой, поглощающей 95 % расходов государства на науку в целом. Эта власть стала причиной многих ныне известных бед науки – потери динамизма, приверженности к амбициозным разорительным программам и т. д. А сейчас общество столкнулось с новой напастью – теневой наукой, химерическим плодом секретного альянса командной системы со лженаукой.
Продолжение далее
.