***
Мне бы ещё - написать бы тебе о любви:
Что-нибудь, ну там, про снег на ресницах твоих,
Чтоб ты поверил - поверил бы, чёрт побери! -
Строчки твердил и не мог отвязаться от них...
Мне же любить-и-молчать - не пристало совсем.
Что вы, какое; мы ж все из себя фамфаталь.
Ты у меня ещё взвоешь: страдать - так уж всем!
...я никудышный поэт. Абсолютно. А жаль.
...Я в это всё ещё толком не верю сама:
Чтобы - в тебя? это просто какой-то абсурд.
Ты же - поверь. Покажи мне, как сходят с ума.
Слышишь? люби. Я даю тебе сорок секунд.
***
Ты снишься мне - во сне, но, впрочем, чаще - наяву;
Снега вокруг становятся дождями
И через эту жёлтую осеннюю траву
Текут почти весенними ручьями.
Все эти дни, что доверху заполнены тобой,
Пришли как будто из другой вселенной, -
Где, опускаясь, небо красит земли в голубой
И каждое мгновение - бесценно.
И я иду - и в панике уносится зима,
Грозившаяся стать такой реальной...
Ещё чуть-чуть - и я сойду с последнего ума,
И вот тогда дожди пойдут горизонтально.
***
Где на этой планете мы встретимся, милая, снова?
Я читаю чужие стихи, забывая (пытаясь) о том,
Что кого бы там ни - всё равно понимать с полуслова
Не дано мне: я, знаешь ли, тот самый слон, -
Ну, ты знаешь. Я даже писать не умею, - а если
И приходят (казалось!) слова - их в строку не запрятать никак.
Где мы встретимся, милая? Мир так чудовищно тесен,
Связан в узел, безбожно затянут, до боли в кулак
Сжат (он с сердце размером), - а мы, два смешных человека,
Всё тоскуем: ах, вёрсты; всё мучимся, бедные: где?
Так назначь мне свидание - здесь, на окраине века,
Где московский закат отражается в невской воде,
Где огромного неба хватает на всех, невзирая
На клубки километров и зарева в тысячи солнц,
Где весь мир, как то самое сердце, горит, не сгорая,
И реальней реальности может быть утренний сон.