ВОЙНА МАГА
Том четвёртый.
Конец игры.
Интерлюдия I.
Пустой замок на красной скале продолжал свой полёт, беззвучный, неостановимый. Ему безразлично, куда лететь, пусть даже навстречу полыхающим пожарам. Гордый и надменный, он приближался сейчас к полыхающему зелёным пламенем горизонту; рваные облака под плавающим в пустоте исполинским камнем словно сжались, сбились вместе, бок к боку; зелёное сияние поднималось всё выше.
Если бы Хедин, Познавший Тьму, оказался б в тот миг у себя в кабинете, то увидал бы обезумевшую мышь, мечущуюся от стены к стене. Бедняжка чуяла неминуемый конец — и что за ним последует.
Не останавливаясь, замок гордо вплыл прямо в объятия призрачно-пламенного занавеса и красная скала мгновенно вспыхнула, рассыпаясь чёрной золой. Стены и башни оказались куда крепче, они потемнели, отдельные камни лопались, трещины иссекли внешнюю броню, решётки корёжило, но твердыня Хедина не сдавалась.
И лишь когда под крепостными фундаметнами не осталось ничего, кроме лишь того же пламени, когда красный камень обернулся невесомым прахом, замок остановился. Завис на миг, словно прыгун над безной — и беззвучно канул, рухнул вниз, на лету разламываясь и обращаясь в ничто. Балки, стропила, всё, что могло гореть — вспыхнуло, но камень так и не поддался врагу.
Он не поддался, но самой цитадели Нового Бога больше не существовало.
* * *
— Спасибо тебе, Эйвилль, — повторил Хедин.
Познавший Тьму застыл, вскинув голову и глядя прямо в чёрное око бушующего в небесах шторма. Буря пожирала облака, втягивая их в себя и безжалостно рвала на множество мгновенно тающих лоскутьев. Уже ничто не напоминало вычерченную на земле фигуру, изображавшую звёздные сферы Кирддина; слепая глазница, больше всего напоминавшая пустой провал черепа, медленно надвигалось, словно исполинский мертвец неспешно приближал оставшееся от лица к истомлённой плоти мира.
Конец нити уходил далеко, очень далеко. Но — не в заокраинные дали, не к неведомым пределам Хаоса или (на что втайне надеялся Хедин) хоть к чему-то непонятному, неведомому, на что он смог бы прилепить ярлык «обиталище Дальних».
Собственно, за долгие века того, что иные хронисты поименовали бы «властью над Упорядоченным», его владыки так и не нашли никаких следов загадочной расы, своих самых упорных и ловких врагов; существ — или сущностей? — не желавших иметь никакого дела с победителями Молодых Богов.
Ни городов, ни храмов, ни крепостей. Попадались изредка места, где Дальним «поклонялись». Им служили, но не как Дальним, о которых всего и известно, что одно лишь название; служили тем или иным богам, но в капищах и храмах обязательно находилось место зеленоватому кристаллу, способному полыхать холодно-изумрудным пламенем.
Несколько раз Ракот, неневидевший бездействие, наверное, даже сильнее, чем Молодых Богов, Ямерта и сродственников, устраивал походы против этих твердынь. Чтобы не нарушать Закон Равновесия он обращался к аватаре грубого варвара, силача с чёрными волосами и синими, словно холодное северное небо, глазами.
Его армии — никакой магии, одни честные мечи да копья! — брали крепости штурмом. Жрецов, если они оказывались мрачными изуверами, практиковавшими изощрённые пытки и ритуальный каннибализм (читай — одну из самых сильных разновидностей магии крови), без долгого разбирательства допрашивали и развешивали вверх ногами на карнизах их собственного капища, каковое немедленно предавалось огню. Особые сотни оставались «на костях», дабы удостовериться, что очистительного пламени не пережил ни один из негодяев.
Ничего не помогало. Ни один из схваченных так и не смог навести на след неуловимого врага. Образы «повелителей» являлись жрецам и аколитам исключительно в глубине зелёных кристаллов, и, разумеется, не имели ничего общего с истинным обликом тех, кто вещал из смарагдовых глубин.
Ракот ярился, как-то раз собственной волей стёр во прах целую горную цепь, окружавшую один из таких «монастырей», но ничего так и не добился.
Хаген вспомнил монастырь в Бруневагаре, его «настоятеля» и Ночных Всадниц, учениц Сигрлинн. Великая чародейка, похоже, вела свою собственную войну с Дальними; но теперь, увы, её не спросишь и не позовёшь на помощь.
— Бруневагар оставим на закуску, — покачал головой тогда Хедин. — Он ведь, похоже, ничем не отличается от других, верно, Ракот?
Мрачный великан молча кивнул.
— Оставим напоследок,— повторил Познавший Тьму и на том разговор закончился.
Сейчас Хедин боялся даже дышать, чтобы только не спугнуть удачу.
«Хитры вы, друзья, но не хитрее меня. Ловко всё подстроили, знаете, как сбить с толку Читающих, но глубины мастерства Эйвилль вы не предусмотрели. Великие, вы надменно взирали на ваших недругов, зная, что никто, кроме лишь Новых Богов, скованных по рукам и ногам проклятым Равновесием, не в силах вам противостоять. Однако и на вас нашлась-таки управа. Эльфы-вампиры, об этом вы даже и не подумали и не смогли от них закрыться. А Эйвилль — взяла, и учуяла!...
Собрать всех подмастерий, послать все их полки. Это не какая-то тайная крепость, даже не последняя Тёмная Цитадель Ракота, о которую Ямерт со товарищи поломали в своё время немало зубов. Самый обыкновенный, самый заштатный мирок с самой обыкновенной магией, какую только можно себе вообразить. Он не закрыт, подобно Эвиалу. И не ключевой мир, подобный Хьёрварду или Мельину. Это, в конце концов, не мир с естественными порталами, как Зидда или Скробок. Таких, как он — в Упорядоченном миллиарды миллиардов, и даже больше. Перебирать по одному — не хватит даже вечности. Не хватит времени у владык Упорядоченного, даже если они бросят все остальные дела и отдадутся одному лишь поиску.
Но теперь, друзья мои, вас ожидают некоторые неприятности.
Думать об этом оказалось непривычно и пугающе сладко, так что Хедин поспешно остановил разогнавшиеся мысли. Испытывать упоение местью достойно Ракота. Познавший Тьму не может даровать себе подобных поблажек.
Но чувство казалось поистине блаженным. Стоять в самом начале тёплого, верного следа к логову тех, кто ускользал от него столько веков, кто тысячелетиями разил из-за угла и бил в спину, сам всё время оставаясь безнаказанным!...
— Позвать Гелерру, — не поворачивая головы, бросил Познавший Тьму, в полной уверенности, что там обязательно найдётся, кому передать его приказание. — Допрос пусть продолжает Ульвейн.
Не истекло и десятка ударов сердца, а прекрасная гарпия уже застыла на одном колене перед обожаемым повелителем.
— Счастлива исполнить слово великого Хедина.
Брат Ракота только безнадёжно вздохнул. Некоторых вещей невозможно добиться даже от самых верных слуг и подмастерий.
— У нас есть направление. И мир, в котором кончается тропа, протянувшаяся из Кирддина. Я доверяю тебе больше всех, Гели. Возьми своих и отправляйся немедленно. Чтобы пересечь Межреальность, потребуется время — не торопись. Ни я, ни мой брат не будем вас прикрывать, враг ничего не должен заподозрить...
Гарпия истово закивала.
— Мы рассыплемся, великий Хедин. Самое больше — по-трое...
— Верно. Не горячись, Гели, и не вздумай скромничать. Возьми с собой всех, кроме лишь абсолютно необходимых здесь, в Кирддине.
— Но порталы... армия вторжения... быкоголовые...
— С ними мы справимся сами. Ульвейн расскажет мне, что вы узнали, а ты — не мешкай! Отправляйся немедленно. Возьми с собой вот это — с его помощью пошлёшь мне весть.
Обычно Хедин старался не прибегать к артефактам. Их можно украсть, потерять, разбить прямой магической атакой; однако они надёжнее обычных заклинаний, которые — при желании — можно и перехватить, и расшифровать. Конечно, очень сомнительно, чтобы Дальние оказались на такое способны, но бережёного, как известно, Орлангур с Демогоргоном берегут.
В тонкую ладонь гарпии лёг прозрачный розоватый кристалл, с половину большого пальца; на первый взгляд ничего особенного, но —
— Он позволит тебе говорить со мной, какая бы магическая буря не бушевала вокруг. Я боюсь выдать тебя этим, поэтому сам за тобой следить не смогу, не буду знать, где ты находишься. Так что ты уж, пожалуйста, докричись до меня сама, — Познавший Тьму слегка улыбнулся, вернее, заставил себя слегка улыбнуться; ведь ей это так важно...
Гелерра поспешно кивала, обеими руками прижимая кристалл к груди.
— Исполню всё, — повторила она. — Пусть повелитель не сомневается в своей верной слуге.
— Я не сомневаюсь, Гели, иначе не просил бы тебя взяться за подобное.
Ну, вот. Кажется, сейчас разрыдается от восторга. Нет, вроде бы справилась...
Стоявшая (прямо в грязи) на одном колене гарпия вновь истово поклонилась, почти упираясь лбом в землю, расправила крылья и рванулась прямо в небо. Крошечная светящаяся фигурка наискось пронеслась по тёмному диску близящейся бури и пропала за горизонтом.
— А ведь Эйвилль так и не назвала мне их имена, — пробормотал Хедин себе под нос. — Неужто ей не отведать крови богов? Не обратить того же Ямерта?...
Впрочем, у него есть самое главное. След. Чёткий след и его столь же чёткое окончание. В мире под названием... какая разница, как он называется! Важно, что он ничем, совершенно ничем не примечателен. Он вдалеке от прокладываемого козлоногими Пути; ещё дальше от пределов Хаоса или Дна Миров; рубеж, на котором пустая плоть новосотворённых миров по-прежнему сдерживает Неназываемого, вообще почти недосягаем.
Так почему же он посылает вперёд Гелерру, отчего не отправляется сам, послав весть Ракоту, собрав все полки, подобно тому, как он собирался на штурм Брандея?
Предчувствие.
То самое, что вело вперёд и вперёд тогда, в давно минувшие годы, когда он ещё оставался сам собой, Познавшим Тьму, а не Новым Богом, чьи плечи согбенны под грузом всего Упорядочного.
Да, он отправил гарпию навстречу страшной опасности. Но, если уж выбирать, то её — если придётся, она умрёт со всё тем же огнём в глазах и «слава великому Хедину!» на устах. Она умрёт счастливой.
Привык двигать фигурки по тавлейному полю, правда, Познавший Тьму? И, что особенно отвратительно, по другому нельзя. Какой же ты после этого, если разобраться, Бог? Так, нечто вроде домоправителя, которому уехавшие хозяева вручили ключи, строго-настрого указал, что он может делать, а что — ни под каким видом. И, опять же, к сожалению, этих хозяев не обманешь и не слукавишь. Иногда Хедину казалось, что он ощущает на себя странный взгляд — из ничего, из пустоты. Взгляд не четырёхзрачковых глаз (что он ещё бы понял) — нет, на него словно бы пристально глядело «само Упорядоченное», хотя Познавший Тьму прекрасно понимал, что это-то как раз и может быть только и исключительно поэтическим преувеличением.
Он упрямо встряхнулся. Сжал кулаки, запрокинул голову, вновь и вновь вглядываясь в далекие звёздные огоньки. Бедные смертные, сколько ж они мучаются, пытаясь понять их природу! А звёзды — они ведь всюду разные, в каждом мире, в каждом уголке Упорядоченного. Где-то — огромные пылающие шары, где-то — хрустальные лампадки в бесплотных руках плывуших по чёрному своду духов; Упорядоченное поистину огромно, необозримо, оно небесконечно, но вмещает в себя всё, что только может прийти на ум.
Нет, мои бесценные враги, подумал Познавший Тьму, не отрывая взгляда от усеянного ночными светилами тёмного купола. Я умею ждать не хуже вас. Вы привыкли рассчитывать и планировать так, чтобы никогда, до самого последнего момента, не появляться на поле боя самим — жестокие уроки Хединсея усвоены хорошо. Разумеется, у вас есть какой-то отнорок. Отнорок в ваше истинное обиталище — за все бесконечные века я так и не понял, где же оно, в пределах Упорядоченного, или, быть может, где-то во владениях Хаоса (я уже всё готов принять, даже такой абсурд). Я слишком хорошо помню ледяную бездну, где оказалось моё войско, но и это — всего лишь ловушка, а не ваш истинный дом.
Гелерра спугнёт вас, но вы решите, что это — не более, чем рутина, что Новые Боги слепо тычут наугад растопыренными пальцами, норовя изловить чёрную кошку в тёмной комнате. Вы ведь преисполнены такого самодовольства, вы кажетесь себе такими умными, такими проницательными, вам и в голову прийти не может, что Хедин с Ракотом отправят против вас горстку подмастерий во главе с восторженной гарпией, вы ведь станете ожидать настоящего штурма, неисчислимых ратей — подобно тому, что мы собирали, отправляясь в поход против Брандея.
Вы, конечно же, заметите их. Может, даже сперва отбросите. Так просто Гелерра не отступит, не из таких.
А потом в дело вступит Эйвилль.
И тут, я надеюсь, вы совершите ошибку. Хотя бы один раз.
А пока — пока мне следует заняться Кирддином: порталами, новыми поселенцами, быкоголовыми, и так далее и тому подобное.
И ждать вестей от Ракота в Зидде.
...Рядом с задумавшимся Хедином прозрачной тенью возник один из эльфов-вампиров. Познавший Тьму не обернулся. Приближённый Эйвилль поспешно опустился на одно колено.
— Великий, она просит есть. Велела идти к тебе.
— Я помню, — холодно, не поворачивая головы отозвался Хедин. Побороть извечное отвращение Истинного Мага к вампирам непросто. Иным это не удаётся и за много столетий. Эйвилль была исключением, но расположение к ней не распространялось на её спутников.
— Она просит есть, — чуть настойчивее проговорил, вернее, прошептал-прошипел вампир. — Она отдала все силы, повелитель. Ты обещал...
Хедин не повёл и бровью.
Когда-то, давным-давно, в пору расцвета его Поколения, когда Замок Всех Древних высился в полной своей красе и величии, среди многих законов действовал и такой, что запрещал прямое убийство Истинным Магом смертного. Хороший закон, Хедин вспоминал о нём не раз и не два, уже сделавшись Новым Богом, жалея о его падении; однако запрет никогда не распространялся на уже умерших, на тех же вампиров; и нынешний Закон Равновесия, связывавший Новых Богов по рукам и ногами, этого не запрещал такоже.
Потомство Эйвилль, её выкормыши не утратили многих талантов из свойственного расе эльфов — вампир мгновенно ощутил закипающий гнев того, кто (отлично знал он) мог в единый миг обратить и его, и сотворившую его мать-Эйвилль в кучку невесомого пепла; причём для этого Хедину не потребовалось бы никакого оружия.
— Простите, повелитель... — давно уже мёртвый эльф, лишившийся, в отличие от Эйвилль, даже имени, послушно упал на оба колена, низко склонив лицо к самым сапогам Нового Бога. Обычным сапогам, какие носили, выходя в море, свободные ярлы Восточного Хьёрварда.
— Скажи Эйвилль — я сейчас буду, — не глядя на вампира, бросил Познавший Тьму.
Тот поспешил убраться, исчезло лёгкое гнилостное дуновение, что Хедин всегда ощущал в их присутствии.
Это тебе придётся сделать самому, Познавший Тьму. Когда-то давно ты без колебаний бы отправил под клыки столь полезной для тебя вампирессы любого, кто подвернётся под руку, а потом сам и убил бы, да так, чтобы тот уже никогда не вылез бы больше на белый свет. Эх, всё ушло, всё. Свобода, решительность, беспощадность. Равновесие, оно, опять оно, проклятое; сейчас Хедин, как никогда хорошо понимал Ракота. Конечно, куда лучше обернуться мускулистым варваром (Познавший Тьму усмехнулся) и очертя голову броситься в бой, чем... чем вот так, как он.
Однако этот вампир прав в одном — одёрнул себя Хедин. Эйвилль действительно нужна помощь.
Познавший Тьму вошёл в шатёр. Вампирша лежала на его ложе, бледное, снежно-белое лицо среди вороха чёрных мехов — и откуда только натащили таких?
— Повелитель... — на самом пределе слуха, даже его, Нового Бога.
— Всё будет хорошо, Эйвилль, — порой надо произносить именно такие, ритуальные и ничего не значащие фразы. — Ты измоталась. Отдохнёшь, и...
— Есть... — моляще шепнула вампирша. — Повелитель... не могу... ухожу... я... отдала больше, чем следовало... простите меня, повелитель, но... нужна кровь, иначе...
На лице Хедина ничего не отразилась.
— Разве я сказал, что ты не получишь потребного, Эйвилль? — мягко проговорил он, присаживаясь на край ложа. — Разве я заставлю тебя голодать? Особенно после того, как ты навела меня на след? И разве не обещал я тебе крови богов?
По лепному, безжизненному лицу пробежала судорога.
— Повелитель... не мучьте...
— Даже и не думаю, — покачал головой Познавший Тьму. — Я держу своё слово, Эйвилль. Ты нужна мне, гм, живой и здоровой.
Горькая усмешка на истончившихся и почерневших губах, из-под них тускло поблескивают игольчато-острые клыки.
— Ты не ослышалась. Кровь богов. Вернее, одного бога. Но, надеюсь, ты простишь мне это, — и Хедин спокойно протянул Эйвилль свою собственную руку, тыльной стороной запястья вверх, где под загрубевшей кожей просматривались синие жилы.
Эйвилль вскрикнула, забилась, в ужасе зажимая ладонями рот и чуть не впиваясь клыками в собственную плоть.
— Повелитель!... Как можно!... Я... вы... меня спасли... я...
— Молчи, так ты теряешь силы ещё быстрее, — жёстко бросил Новый Бог. — Ну, давай, пока я не передумал и не послала тебе какого-нибудь быкоголового из пленных!
Из глаз вампирши покатились самые настоящие слёзы. Даже Хедин невольно поднял бровь — считалось, что это племя по природе своей неспособно плакать.
— П-повелитель... приказывайте, повелитель... я... слаба... не могу... отказаться...
Трясущийся подбородок коснулся твёрдо лежащей левой руки Познавшего.
Хедин не пошевелился.
Сахарные клыки появились из-под раздвинувшихся губ, острия осторожно коснулись загорелой кожи, прокололи ёе, вонзились глубже...
Названный брат Ракота замер, неподвижностью могущий поспорить со статуей.
Щекоча, скатились первые капли крови, и Эйвилль жадно слизнула их тонким язычком. А в следующий миг с утробным стоном бросилась на так и не отдёрнувшуюся руку, вцепилась в неё крепче, чем утопающий в брошенный с корабля канат.
Хедин закрыл глаза, привычно коснулся вольнотекущей Силы. Океаны, необозримые пространства и великая мощь, какую не опишешь никакими словами — а ему подвластна лишь ничтожная толика. Правда, сейчас и этого хватит.
Он знал — Эйвилль не сдержит себя. Она сейчас в экстазе, мало чем отличимом от смерти; и потому Познавший Тьму не удивился, ощутил болезненный укол — уже не в онемевшую руку, а прямо там, где сердце. Укол незримой иглой, означавший, что вампирша попыталась сделать из него ей подобного.
Хедин не попытался ни отбить настойчиво тычащаеся остриё, ни, тем более, сломать, хотя мог сделать это с лёгкостью, лишь глубоко вздохнул, останавливая готовый влиться в него яд. Не так-то просто сделать тупого кровопийцу из Нового Бога, но... без нужды и рисковать тоже не стоит.
Эйвилль жадно пила, так, словно истомлённая веками неутолимой жажды. Неподвижная, она страшилась проронить хотя бы каплю; и с каждым мгновением в вампирессу стремительно возвращалось, что вампиры между собой называют «жизнью».
Будет ли она благодарна, подумал Хедин, внутренне кривясь от боли — вовсе непросто было сохранять отстранённый и непроницаемый вид, словно подобное занятие для него совершенно привычно. Будет ли благодарна, или решила, что «так и надо»?
Или всё-таки всё окажется, как он и предвидел, и вампиресса поплывёт?
Эйвилль пила. По левой руке медленно поднимался холод, отвоевал локоть, половину предплечья; Хедин не отводил запястья и не открывал глаз.
Огневеющее нечно клубилось вокруг рта вампирши, втекало в неё, пронизывало всё тело, мало-помалу растворяясь в удерживаемом лишь могущественной магией прахе. Тело вампира мертво, это именно прах, зола и ничего больше.
Эльфка-вампирша не отрывалась от запястья Познавшего Тьму, со стороны могло показаться, что она страстно целует руку своему повелителю; наконец, видя, что она не собирается останавливаться, Хедин осторожно, но решительно потянул кисть к себе — для этого пришлось взять её, тупую, ничего не чувствующую, валяющуюся мёртвой чушкой — свободной правой рукой.
— Достаточно. Я сказал, достаточно, Эйвилль!
Вампирша с хриплым рыком рванулась следом за ускользающим источником вожделенной влаги.
— Опомнись! — загремел Хедин, вскакивая. Левая рука плетью упала вдоль туловища.
Эйвилль застыла, обезумевшие глаза вращались в орбитах, окровавленный рот раскрыт, мелко подрагивают челюсти.
— Опомнись, — уже мягче проговорил Познавший Тьму. По левой руке разливалась жгучая боль, плоть оживала.
Прошло ещё несколько томительных мгновений, прежде чем взор вампирши прояснился, колени у неё задрожали и она, где стояла, там и рухнула ниц перед гневным взором Хедина.
— Повелитель... — теперь голос полнили сила и жизнь. — Казни меня, повелитель. Я... я... едва не...
— Я считал тебя крепче, — резко бросил Хедин.
— Повелитель... — она вновь заплакала.
— Кровь богов, Эйвилль. Кровь богов.
— И это... нет, не описать... не передать... ни любовь, ни смерть, ничто... вечность... нет, перед этим всё пустое, всё! И я... я...
— Потеряла голову.
— Да! — с отчаянием выкрикнула вампирша. — Повелитель, если б знала, если б я только знала...
— Ещё немного, и мне пришлось бы ударить тебя, Эйвилль.
— Ударьте, повелитель! Я готова на муМЃку, на пытку...
— Глупая, — вздохнул Хедин. — Не зря про вас, эльфов, говорят, что втайне вы предаётесь, гм, очень экзотическим и непонятным для простых смертных видам любви. Мне пришлось бы ударить тебя не с целью покарать или причинить боль. Просто, чтобы остановить.
Тело Эйвилль сотрясалось от рыданий.
— Повелитель...
— Вставай, — жёстко приказал Хедин. — У тебя сейчас сил хватит справиться с целой армией.
Эльфка-вампир неловко поднялась, замерла, низко опустив голову.
— Мне нет прощения...
— Прощение заслужишь в бою.
— Я готова! — вскричала Эйвилль.
— Без патетики, моя дорогая. Ты оказала мне огромную услугу, не буду скрывать. Я попытался отплатить. Но ты...
— Что надо сделать, повелитель?! — простонала несчастная.
Познавший Тьму помедлил, словно колеблясь.
— Мы все погибнем по первому вашему знаку, повелитель...
— Может, и придётся. Если выгоды от этого перевесят протори, — ядовито ответил Хедин. — Так вот. По найденному тобой следу я отправил Гелерру. Она потерпит неудачу, я не сомневаюсь. Но там, где она окажется вынужденной отступить, ты — напитавшись моей собственной кровью — окажешься успешна, я не сомневаюсь. Пока я занимаюсь быкоголовыми, ты двинешься вслед за гарпией. Ты не упустишь ни одного её шага, ни одного действия. Но, как бы ни сложились обстоятельства у Гелерры, ни за что не выдавай своего присутствия. Ты станешь действовать одна, твои подопечные, — он сделал паузу, — останутся тут. Пугать быкоглавцев.
Эйвилль истово кивала.
— Там, где окончится дорога Гелерры, ты останешься в стороне от схватки. Следи за миром, не за сражением, понятно?
— Повелитель подозревает западню? — радуясь своей догадливости, вставила вампирша.
— Примерно. Меня особенно интересует, нет ли из того мирка какой-нибудь тайной тропки. Если кто-то и может это обнаружить, так это лишь ты, Эйвилль. С моей кровью в тебе.
«И кое для кого ты покажешься лёгкой добычей, моя дорогая».
Коротки кивнул воспрявшей вампирессе, Хедин резко повернулся и вышел из шатра. Сейчас ему казалось, что всё внутри пропахло той самой гнилью, источаемой ночными кровососами.
К нему тотчас бросились оба эльфа, обращённых Эйвилль.
— Повелитель... — жадно облизнулся один, не в силах отвести взгляд от запястья Познавшего Тьму, где красовалась пара аккуратных дырочек. — Повелитель... не снизойдёт ли он, в великой своей милости...
Коротко, не замахиваясь, Хедин пнул вампира в лицо. Жадный, сосущий шепоток прервался, сменившись долгим, захлёбывающимся воем — вампир летел спиной сперёд, сшибая деревья, пока не скрылся в темноте.
Второй предусмотрительно пал ниц, не произнося ни слова.
Хедин презрительно хмыкнул и прошёл мимо.
Вампиры, одно слово. Что с них взять.
официальная инфа с 
Хотя я сам не читал даже. Зато фильм видал с Жебровским. Его ругают, а мне понравился. Одноимённая книга - начало цикла тоже есть. 
в библиотеку на Пр. Мира. , там SF&F завались.
А под словами подпишусь, да... 