To Ракот
 Вот и мои дети рекламу цитируют      

       

To Ракот
  Не то ты направление в высшем образовании выбрал, ох, не то...  

To DennisM ДОлго считал! Взял бы да и сам что-нить умное написал с утра! Ато, блин, и без тебя все знают что скоро Новый Год! ррррр!
 
Ты вот мне скажи, почему ВЫ, с каких каруселей, делаете постоянно из мухи слона! И придумываете то, чего и не было никогда! И из=за этого потом начинаются всякие непонятности. Причём безо всяких объяснений! Бац, и в лоб!
 

Что за у вас за психология такая? Нет бы всё объхяснить....  

Душевно...  
 
(Александр ПОКРОВСКИЙ) ПИСЬМО МАМЕ (О роли эпистолярного жанра в жизни Военно-морского флота)
 
  Мы завтракаем в кают-компании. Это старпом наш, Андрей Антоныч, поставил нас на довольствие на корабль, хотя тыл сопротивлялся изо всех сил. Оно и понятно: на береговом камбузе воровать-то легче, вот тыловики и суетятся. И приказ есть: всем кораблям питаться на берегу, и только для нашего экипажа из-за Андрея Антоныча сделали исключение, потому что ему на все это чихать. Он приказал: питаться на корабле, и я, как исполняющий должность еще и помощника командира, сделал для этого все, то есть я пошел в тыл и сказал им, что если они нас на корабль на довольствие не поставят, то они через пять минут увидят у себя в кабинетах Андрея Антоныча. Так что немедленно наше корыто стало питаться на себе самом.
  Чай мы по утрам пьем молча — я, Андрей Антоныч и наш зам. В то утро мы тоже сидели абсолютно молча и пили, пока Андрей Антоныч не достал из кармана какую-то бумагу. Он надел на нос очки и, прихлебывая из стакана в любимом подстаканнике, начал читать: «Дорогое командование корабля! — при первых же звуках зам насторожился. — Пишет вам мама Козлова Сергея Ивановича. Как только он попал в вашу часть, было от него только одно письмо с адресом, а потом, вот уже три месяца, не имеем мы от него никакой весточки. Жив ли, здоров ли наш Сереженька…» — Старпом посмотрел на зама поверх очков, как змея на мышь, и произнес:
– Вот и мне тоже стало интересно: жив, здоров ли наш Сереженька? Кто это, Сергеич?
– Андрей Антоныч, это… видимо… из нового пополнения… — засуетился зам, не попадая в рот сушкой.
– Их определили на береговой камбуз, и вот они там…
– И вот они там потерялись, что ли? Помощник командира! — Это уже мне.
– Я, Андрей Антоныч!
– У нас на корабле людей не хватает, а вы их куда-то посылаете?
– Так… штаб… — начал я.
– А мне плевать! Слышите? ПЛЕВАТЬ! Почему я не в курсе? Почему у вас из-под носа людей воруют! Штаб! Ничего не хочу знать! Почему люди служат у нас, а на корабле я их не вижу? Сегодня же! Нет! Сейчас же! Отправляйтесь в дивизию, и чтоб он был на борту вместе со всеми остальными! Заблудившимися! Кстати, заместитель командира!
– Да, Андрей Антоныч!
– А почему он домой не пишет?
– Так я же его тоже не видел, Андрей Антоныч!
– Как это? Как это вы, товарищ боевой наш зам, до сих пор не видели человека, который у нас служит уже более трех месяцев? Почему вы не познакомились со всеми его родственниками? Почему не удосужились сесть с ним рядом? Поговорить? Вы для того и существуете! Здесь! Вы для того и нужны, чтобы говорить! Остальное делаю я! А теперь я должен за вас писать письмо маме? А? Я покажу вам, как надо писать маме! Я проведу с вами со всеми занятие по написанию писем в родные пенаты! Поупражняемся! В эпистолярном жанре!!!
  В общем, через полчаса в кают-компании сидели уже все: я, матрос Козлов (срочно отмытый в три руки от камбузных жиров), зам и Андрей Антоныч.
  Перед Козловым лежали ручка, бумага, конверт.
  «Родная мама! — диктовал ему Андрей Антоныч. — Пишет вам ваш сынок Сереженька! Как только до дорогого командования корабля дошли вести о том, что я не посылаю вам писем, немедленно собрались все мои командиры — и вот теперь я в их присутствии пишу вам эти строчки.
  А попал я сначала на камбуз, где и находился целых три месяца. А кормили меня там… (Кстати, как его там кормили, Сергеич? А? Хорошо? Ладно, так и запишем!) А кормили меня там хорошо. Я даже поправился. (На сколько он поправился? А? Помощник командира? Не знаете? Ну так узнайте! И вообще, после камбуза надо бы проверить всех на яйцеглист! На чем мы остановились?) И теперь же я переведен на корабль, где и будет проходить моя дальнейшая служба. Передайте мой привет бабушке Агапье. (Как бабушку-то зовут? Глафирой?) Бабушке Глафире. (Хромает бабушка?) Как там ее нога? Правая? И комбайнеру Дмитричу (Михалычу? Пиши Михалычу!), а также…».
  Андрей Антоныч не успокоился, пока не передал привет всей деревне. Потом он оставил в кают-компании меня, зама и продолжил:
– Значит так! Я чувствую, что без меня никак не обойтись! В деле написания писем! Саня!
– Я, Андрей Антоныч!
– Зам выделит время от своей любимой политинформации (или как она там теперь называется) и дважды в неделю всем писать домой письма под диктовку!
  И начали мы писать письма домой под диктовку. Я диктовал — все писали. Про распорядок дня писали и про то, что они едят, где спят и как себя чувствуют.
  Через две недели Андрей Антоныч на завтраке опять достал из кармана бумагу и надел очки. Зам смотрел на все эти приготовления с плохо скрываемым беспокойством.
  «Дорогие наши командиры! — начал читать старпом. — Пишет вам опять мама Козлова Сергея Ивановича! Уж как мы все порадовались, когда узнали, что наш Сереженька служит на самом что ни на есть Дальнем Севере. Хорошо, что сам он здоров и чувствует себя хорошо. Особенно хочется вам сказать спасибо за заботу. Вся наша деревня тоже передает вам привет и желает долго здравствовать…», ну и так далее… — Андрей Антоныч сложил письмо и сунул его в карман.
– И как вы правильно все придумали, Андрей Антоныч! — немедленно засюсюкал зам.
  Старпом лениво на него глянул.
– Сергеич! — сказал он чуть погодя. — Вот этот прогиб я тебе засчитываю, но если я опять письмо буду писать всей деревне, то извини. Оттрахаю за каждую маму!
– Андрей Антоныч!
– Прилюдно! Я тебя предупредил!
На том и порешили.
 
Добрый вечер.

   Пардон
 
   Этого кота почему-то нарекли Пардоном. Это был страшный серый  котище
самого бандитского вида, настоящее украшение помойки. Когда он лежал  на
теплой палубе, в его зеленых глазах  сонно  дремала  вся  его  беспутная
жизнь. На тралец его затащили матросы.
   Ему вменялось в обязанность обнуление крысиного поголовья.
   - Смотри, сука, - пригрозили ему, - не будешь крыс  ловить,  за  яйца
повесим, а пока считай, что у тебя пошел курс молодого бойца.
   В ту же ночь по кораблю пронесся дикий визг. Повыскакивали кто в чем:
в офицерском коридоре Пардон волок за  шкирку  визжащую  и  извивающуюся
крысу, почти такую же громадную, как и он сам  -  отрабатывал  оказанное
ему высокое доверие. На виду у всех он задавил ее  и  сожрал  вместе  со
всеми потрохами, после чего, раздувшись как шар, рыгая, икая и облизыва-
ясь, он важно продефилировал, перевалился через комингс и, волоча подги-
бающиеся задние ноги и хвост, выполз на верхнюю палубу  подышать  свежим
морским воздухом, наверное только для того, чтобы ускорить в себе обмен-
ные процессы.
   - Молодец, Пардон! - сказали все и отправились досыпать. Неделю  дли-
лась эта кровавая баня: визг, писк, топот убегающих ног, крики  и  кровь
наполняли теперь матросские ночи, а кровавые следы на палубе вызывали  у
приборщиков такое восхищение, что  Пардону  прощались  отдельные  мелочи
жизни. Кота на корабле очень зауважали, даже командир разрешил  ему  бы-
вать на мостике, где Пардон появлялся регулярно, по- вадившись храпеть в
святое для корабля время утреннего распорядка. Он стал еще шире  и  лишь
лениво отбегал при встрече с минером.
   Есть мнение, что минные офицеры - это флотское отродье  с  идиотскими
шутками. Они могут вставить коту в зад детонатор, поджечь его  и  ждать,
пока он не взорвется (детонатор, естественно). Есть подозрение, что мин-
ные офицеры - это то, к чему приводит безотцовщина. Минер  -  это  сучье
вымя, короче. Пардон чувствовал подлое племя на расстоянии.
   - Ну, кош-шара! - всегда восхищался минер, пытаясь ухватить кота,  но
тот ускользал с ловкостью мангусты.
   - Ну, сукин кот, попадешься! - веселился минер.
   - Как же, держи в обе руки, -  казалось,  говорил  Пардон,  брезгливо
встряхивая лапами на безопасном расстоянии.
   Дни шли за днями. Пардон ловко уворачивался от минера, давил  крыс  и
сжирал их с исключительным проворством, за что любовь к нему все возрас-
тала. Однако через месяц процесс истребления крыс достиг своего  насыще-
ния, а еще через какое-то время Пардон удивил население корабля тем, что
интерес его к крысам как бы совсем ослабел, и они снова беспрепятственно
забродили по кораблю. Дело в том, что, преследуя крыс, Пардон  вышел  на
“провизионку”. И все. Боец пал. Погиб. Его, как и всякую выдающуюся лич-
ность, сгубило изобилие. Его ошеломила эта генеральная репетиция рая не-
бесного. Он зажил, как у Христа под левой грудью,  и  вскоре  выражением
своей обвислой рожи стал напоминать интенданта. Пардон попадал в  прови-
зионку через дырищу за обшивкой. Со всей страстью неприкаянной души  по-
моечного бродяги он привязался к фантастическим кускам сливочного масла,
связкам колбас полукопченых и к сметане. Крысы вызывали теперь в нем та-
кое же неприкрытое отвращение, какое они вызывают у любого мыслящего су-
щества.
   Вскоре бдительность его притупилась и Пардон попался. Поймал его кок.
Пардона повесили за хвост. Он орал, махал лапами и выл что-то сквозь зу-
бы, очень похожее на "мать вашу!". Его спас механик. Он отцепил  кота  и
площадно изругал матросов, назвал их  садистами,  сволочами,  выродками,
скотами, "бородавками маминой писи", ублюдками и суками.
   - Отныне, - сказал он напоследок, - это бедное животное будет жить  в
моей каюте. Пардон был настолько умен, что без всяких проволочек, тут же
превратил- ся в "бедное животное". Свое непосредственное  начальство  он
теперь при- ветствовал распушенным хвостом, мурлыкал и лез на колени це-
ловаться. Механик, бедный старый индюк, впадал в детство, сюсюкал,  пус-
кал сентимен- тальные пузыри и заявлял в кают-компании, что теперь-то уж
он точно знает, зачем на земле живут коты и кошки: они живут, чтобы  да-
рить человеку свою доброту.
   Идиллия длилась недолго: она оборвалась с выходом в море на самом ин-
тересном месте. С первой же волной стало ясно, что Пардон укачивается до
безумия. Как только корабль подняло вверх и ухнуло вниз,  Пардон  понял,
что его убивают. Дикий, взъерошенный, он метался по каюте механика, пры-
гал на диван, на койку, на занавески, умудряясь ударяться  при  этом  об
потолок, об стол, об пол и орать не переставая. Останавливался он только
за тем, чтоб, расставив лапы, блевануть куда-нибудь в угол с  пуповинным
надрывом, и потом его вскоре понесло изо всех дыр,  отчего  он  носился,
подскакивая от струй реактивных. В разложенный на столе ЖБП - журнал бо-
евой подготовки - он запросто нагадил, пролетая мимо. От страха и одино-
чества мечущийся Пардон выл, как издыхающая гиена. Наконец дверь  откры-
лась и в этот разгром вошел мех. Мех обомлел. Несчастный  кот  с  плачем
кинулся ему на грудь за спасением, мех отшвырнул его и бросился  к  ЖБП.
Было поздно.
   - Пятимесячный труд! - зарыдал он, как дитя, обнимая свое теоретичес-
кое наследие, изгаженное прицельным калометанием.
   - Пятимесячный труд! Пардон понял, что в  этом  человеке  он  ошибся,
сострадания в нем не наблюдалось, и еще он понял, что его, Пардона, сей-
час будут бить с риском для жизни кошачьей. После этого он перестал ука-
чиваться. Мех схватил аварийный клин и с криком "Убью гада!" помчался за
котом. За десять минут они доломали в каюте все, что в ней  еще  остава-
лось, потом Пардон вылетел в иллюминатор, упал за борт и сильными рывка-
ми поплыл в волнах к берегу так быстро, будто в той  прошлой,  помоечной
жизни он только и делал, что плавал в шторм. Мех высунулся  с  клином  в
иллюминатор, махал им и орал:
   - Вы-д-ра-а-а!!! У-бь-ю-ю-ю! Все равно най-ду-у!

Всё. Разродился.
Простите.

To DennisM Вот все вы такие-растакие!!! Вот как друг и рассказал бы - по секрету - в личку!
 

А ну, всем спать!!!  То есть, это... подъём!!!        
 
С добрым утром, Нахимка!!!      
 
 
 

To MrX
Да пусть поспят ещё чуток  

To MrX
Да они их и так не ловят...

Ребятыыыыыы, привет, мои дорогие!!! Дениска, подумай, что ты мне можешь рассказать на тему. Я познать хочу эту вашу тайну!!! Чего вы все мнительные таккие?

09.10 Всемирный день почты  
09.10 День работников сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности  
09.10 Родился Рерих Николай Константинович (1874 - 13.12.1947), русский художник  
09.10 Родился Робер де Сорбон (1201 - 15.08.1274), французский теолог  
09.10 Грузовой пароход "Эль-Кераб" пропал в Бермудском треугольнике (1971)  
 
1547 Родился Мигель Сервантес де Сааведра (1547-1616), испанский писатель, поэт, автор Дон Кихота.
 
1940 Родился Джон (уинстон) Леннон, английский рок-певец, один из участников группы "Биттлз".
 
1989 На Центральном телевидении пррошёл первый оздоровительный сеанс врача-психтерапевта А. Кашпировского.